Телохранитель. Мы под запретом
Шрифт:
—Аха даже так. Боже, ну ладно, мисс ИКС. Жду вас!
Мы прощаемся, и я иду выбирать наряд на сегоднящний вечер. Если скажу, что мне все равно, в чем идти —совру, а если скажу, что буду по-особенному одеваться, тем более совру. Нет и нет, я не считаю, что заинтересовать внешним видом человека, который не может себе позволить тебя, в принципе возможно и даже нужно.
Да, мне горько, обидно и очень досадно, но с горечью в душе решаю не предпринимать ровным счетом ничего. Я и так сказала достаточно много, впрочем, как и сделала тоже много.
Ближе к вечеру я снова напоминаю всем домашним о моем выходе в свет, подбираю обычное черное платье, которое просто ложится на мою фигуру как сшитое по мне, оно не яркое, не броское, не короткое и не длинное, просто изящно облегает грудь и бедра и слегка покрывает колено. Туфли в тон, сумочка также. Волосы оставляю распущенными, укладывающимися легкой волной по спине.
Когда я выхожу из комнаты, до момента начала праздника остается минут сорок. Мы успеем даже если попадем на пробки.
—Епона кочерыжка, Свет. Ну может ты это, платье поменяешь? — Влад стоит с разинутым ртом и смотрит на меня так, словно я перед ним, по меньшей мере, голая.
—Боже. Целомудреннее будет просто надеть мешок на голову и до пяток. Буду Каспером, — хмыкая, я бегло осматриваю себя и не понимаю, в чем проблема. Обычное платье.
—Не уверен, что стоит тебя отпускать так, — папа тоже стоит у самого выхода...а рядом с ним Женя. И смотрит он прямо мне в лоб, от чего ноги, обутые в туфли на небольшом каблуке, слегка подкашиваются. Ощущения такие, будто мне сейчас дали кислородную маску после долгого удушения, и я теряю сознание от простого кислорода.
Мой телохранитель напряжен, и это прекрасно читается по сжатым челюстям и играющим желвакам. Тяжесть атмосферы в зале душит похлеще веревки на шее...
—Привет, — коротко бросает мне и отводит колкий и крайне внимательный взгляд, продолжая разговор с отцом.
А я так и смотрю на него и думаю о том, что мне теперь ехать с ним в одной машине.
И быть рядом если не всю ночь, то половину уж точно.
А это больно, когда ты не можешь забыть вкус его губ и ощущения прикосновений, которые прямо сейчас фантомными ожогами ложатся на кожу.
Глава 25
Света
В машине нечем дышать, потому что вязкая энергетика моего телохранителя душит меня стальными канатами, перекрывая даже способность двигаться. Я смотрю на гладкую поверхность кожи пассажирского сидения напротив себя и пытаюсь дышать ровно, вот только не выходит. Рваными клочками вырываю себе кислород и ощущаю, как по моему лицу елозит взгляд водителя, словно украдкой, но так ощутимо, что кажется, будто бы пальцы ласкают кожу.
Тяжело выдыхаю, собирая себя по осколочкам. На Женю не смотрю, конечно, это чревато, да и незачем, мы ведь по-прежнему молчим.
Злости на него почему-то нет, а вот
—Как ты? — внезапно звучит в гробовой тишине машины. От неожиданности я аж подскакиваю, но поднимаю голову и сталкиваюсь с невозможным взглядом своего телохранителя.
Прошивает снова насквозь. Ну почему он? Почему я? Почему мы?
—Спасибо, хорошо, — съезжаю на нейтралитет, не вдаваясь в подробности.
Но мысленно произношу «без тебя плохо», вот только ему это не нужно. Может я бы тоже хотела вести себя, как он. Словно ничего на самом деле не произошло, и тоже быть такой непоколебимой скалой. Очень хочу.
—Я кое-что смог откопать на твоего сталкера, — даже без моего вопроса о том, как у него дела, без обиняков заявляет мне Женя. Сердце ухает вниз, и я снова стараюсь не впадать в крайности и дышать настолько глубоко, насколько это возможно.
—И что же?
—Вышел на курьера, который тебе притащил один из букетов. Парень сказал, что оплатил ему человек лично. Я думаю, что это подставное лицо, конечно, но все же…проверить можно. Он его детально описал, я подключил людей, и они составят фоторобот. Так у нас будет хоть какая-то зацепка, и если даже этот заказчик не является твоим преследователем, то может мы хоть от него узнаем, как он получил заказ.
Поэтому тебя не было два дня, да? Но и этот вопрос звучит только у меня в голове. Работал ради тебя он, Свет. Приятное тепло вместе с горечью разливается по телу.
С моего ракурса видно немого, ноя все равно утопаю в мужественной усталости мужчины. В его двухдневной щетине, в слегка мутном взгляде, где плещется что-то темное и мне незнакомое. Будь я смелее, я бы сейчас точно провела пальцем по кромке белой рубашки, не смея прикоснуться к коже. Будь смелее. Будь я не я. Но вместо этого распадаюсь на части и выдавливаю их себя:
—Спасибо, Жень, — произнеся имя, я ощущаю, как в груди начинает жечь сильнее.
Дальше едем молча, а когда приезжаем в клуб, где еще с улицы слышно оглушительно грохочущую музыку, мой телохранитель внезапно преграждает мне путь произнося:
—Я прошу тебя не пропадать из поля моего зрения, тут сейчас зона повышенной опасности, — холодным голосом просит меня мужчина, всматриваясь в меня серьезным взглядом. Я смотрю в его и снова пропадаю, погружаясь в какую-то вязкую жижу. —Несмотря на…личные проблемы, прошу сохранять тебя разум.
Ты сейчас намекаешь, что я тебе назло что-то вычудить могу? Зачем? Ты разве меня не знаешь? Об этом хочется кричать, вопить и бить кулаками по стальной груди в знак протеста. Но я ведь не такая. Не истеричка. Но почему-то он верить в обратное, верит в то, что я назло готова рисковать собой и своей безопасностью, и даже больше: готова рисковать им, ведь что бы я ни сделала, он последует за мной и будет это исправлять.