Телохранитель. Мы под запретом
Шрифт:
Конечно, о жизни мы никогда не говорили, а я бы не набралась смелости, чтобы спросить у него о чем-то личном. Но он обо мне знал все и даже больше, как и положено человеку на службе у отца.
Я лишь однажды как бы невзначай спросила о Жене у мамы, но и она не была в курсе подробностей о нашем водителе-охраннике. Взгляд ее при этом не стал подозрительным, наверное, она тоже списала это на праздное любопытство.
И ровно в семь пятнадцать мое ожидание заканчивается, Женя спускается вниз и сдержано кивает мне, направляясь к машине. Я так стараюсь вести себя непринужденно, что точно проваливаюсь в своем незамысловатом плане. Дерганные движения, бегающий из стороны в сторону взгляд, и только за рулем сидит скала, наполненная абсолютным спокойствием.
Мы едем в универ в странно-гнетущей тишине. Я стараюсь не смотреть на водителя, но мои внутренности продолжают гореть рядом с ним. Бутылка воды, взятая впопыхах, очень быстро расходуется, вот только не помогает совсем потушить то пламя, что разгорается внутри меня.
—Это может быть бывший? — слышится раскатистый гром мужского голоса.
Сначала у меня это вызывает смех, скорее истеричный, но я его душу в зачатке. Какой бывший? Чтобы иметь бывшего, наверное, надо бы сначала иметь парня.
—Нет, — не поднимая взгляда на мужчину, который упорно смотрит на меня через стекло заднего вида, коротко отвечаю я.
—Нынешний?
—Будущий тоже маловероятно. Я ни с кем не встречаюсь.
Потому что тебя забыть не могу. Но последнее произносится в голове тихим шёпотом. Украдкой рассматриваю мужественный профиль, но догадаться о мыслях Жени не могу.
—Мне нужен список всех, с кем ты общаешься, вместе с номерами телефонов. В целом, мне нужен каждый знакомый тебе человек. Любой, кто может попасть в поле моего зрения, кто пересекается с тобой хоть раз в неделю, хоть раз в год, ну и тем более, если каждый день.
—Ты думаешь, это из близкого окружения? Подготовлю, конечно.
По спине начинает скользить холод плохих предположений. Если я еще и вижу этого человека каждый день, то ситуация явно приобретает нехороший вид.
—Как много чужих людей знает, что ты щелкаешь как семечки не слишком уж и простые загадки?
Я перевожу задумчивый взгляд в окно и начинаю размышлять. Наверное, все друзья детства и одноклассники, потому что по логике у меня был высший балл, плюс я часто участвовала в разных конкурсах, а значит круг ширится.
—Очень много. Я в школе была активной, олимпиады и так далее, по математике высший балл. Чисто хобби, но необычное.
Женя бросает на меня внимательный взгляд, и у меня перекрывает дыхание.
—Почему тогда языки? — удивленно спрашивает, вновь уделяя максимальное внимание дороге.
—Мне нравится. Доставляет удовольствие, и я хочу как мама.
Хочу заниматься преподавательской деятельностью и одновременно переводить, чтобы не терять навыки. Возможно, что папу это немного обидело когда-то, ведь я подавала хорошие надежды в точных науках, но он ни разу не высказал недовольства. Только поддержка. Хочешь как мама? Вперед. И я поступила сама на бюджет, хоть могла и не напрягаться. С таким-то папой. С моим-то дедушкой-мэром…
—Понятно.
Неожиданно быстро мы приезжаем под универ, и я стараюсь быстрее покинуть замкнутое пространство, где вся пропахла Женей и напиталась его аурой. Мне сложно.
Но дверь не поддается, а в какой-то момент я вижу, что мой телохранитель выходит и открывает мне ее сам.
—Кто-то поставил детский режим, — окинув меня внимательным взглядом, он протягивает руку, и я не могу не вложить в широкую теплую ладонь свою обледеневшую. Это ведь будет грубо, да, если не вложить? Обижать его странно и не за что. А пояснять, почему не подала руку — еще унизительнее, даже если эти объяснения останутся невысказанными в голове.
Моя рука в его ладони смотрится органично, но жар от соприкосновения моментально расползается по всему телу. Выбравшись из машины, я оступаюсь на ровном месте, не иначе от нахлынувших ощущений.
—Осторожно, —Женя перехватывает меня, прижимая к себе так близко, что его огненное дыхание опаляет щеку.
Все это длится секунды, прежде чем сладкий плен заканчивается.
Глава 6
ЖЕНЯ
Мне до пиздецов сложно просто сидеть на галерке и наблюдать за ней. По уровню внимания к беззащитной малышке я сравнялся с гребанным сталкером. Во мне все кричит, что он точно так же с одержимостью маньяка засматривается на нее, разница лишь в том, что я не делаю фото, не оставляю записки. Но в остальном я ничуть не лучше его, просто мне позволено быть рядом на вполне «законных основаниях».
Единственное, что заставляет меня отвлечься, это мысль о том, что ублюдка-поклонника надо бы найти и чем быстрее, тем лучше. Силком переведя взгляд на доску, где сейчас пишут что-то на латыни, я начинаю возвращаться в рабочее русло. В первую очередь она нуждается в моей защите, а не в каменном стояке, о котором уж точно не догадывается.
Невинный ангел смотрит на меня как на спасителя, в то время как я мечтаю разложить ее на той парте, где она сейчас сидит. Гребанный извращенец.
Света полностью сосредоточена на занятиях, в то время как я — на людях вокруг. Сложно искать иголку в стоге сена, но наблюдательность —хороший навык. Мысли о том, что наш преследователь может быть настолько близко к ней, что вполне мог бы общаться или же бывать у нее дома, не покидают мой воспаленный мозг. Здесь я уверен на сто процентов.
Девчушка душа компании, к ней часто подходят обниматься, улыбчиво приветствуют. Это и парни, и девушки. Я всех могу понять — она и правда свет, к которому можно тянуться, и люди к ней тянутся. Вот только желание отшвырнуть от тонкой фигурки всех мужиков растет с каждым часом все больше и больше.
Сжав кулаки, послушно ступаю за ней, совсем как тень, как и было оговорено. Беззвучно, незаметно для даже для самого себя. Слиться со студентами вряд ли получится, в лице давно прослеживается возраст, но попытаться мимикрировать все-таки возможно. Босс сказал, чтобы я работал незримо, не создавал неудобств ни его дочери, ни ее друзьям. К тому же, со стороны может быть виднее, кто дышит к дочери не ровно.
После пар она послушно идет ко мне и смотрит прямо в глаза какие-то секунды, но потом уплывает вниманием к другому предмету. Возможно, ей некомфортно везде ходить со мной, я эту мысль допускаю. Возможно, все дело в непривычной ситуации или в стрессе, в котором она находится такое количество времени.
Я так себя успокаиваю, отвергая вероятность того, что могу быть ей попросту неприятным.
—Жень, мы встречаемся в «Вишне», это буквально в десяти минутах ходьбы. Может пойдем пешком? — звучит просьба через вопрос. Мне плевать как мы туда доберемся, но если пешком десять, то на машине четыре или пять. А мне важно быть с ней как можно больше, чтобы успокоиться перед очередным шоу, способным вырвать мои яйца на живую.