Телохранитель. Мы под запретом
Шрифт:
Темные волосы, слегка завитые на концах, гуляют по узким плечикам и чуть ныряют под куртку. Я стараюсь не смотреть на фигуру, облаченную в скромное платье. Оно и правда скромное, но для меня словно нет платья, ведь ткань обтягивает фигуру таким образом, что о целомудренных мыслях можно напрочь забыть. На улице весна, и очевидно, что платьев будет много. Но мне сложно опустить взгляд ниже, несмотря на то что больше всего хочется сделать именно это.
—Хорошо.
И мы идем, медленным шагом, хотя я давно не хожу так. Все бегом и бегом, да на машине. Иногда наши руки случайно соприкасаются, и я растворяюсь в этом моменте, впитывая его в себя по крупицам.
Меня никогда так не вставляло от простых касаний, причем совершенно непреднамеренных, все как-то не до подобного было. В молодости я думал как выжить, в зрелости — как обеспечить себе выживаемость.
Меня обволакивает свежим запахом, это ее духи ныряют под кожу и вызывают там ощущение ожогов. Совсем как в легких сейчас. Такой же пожар, испепеляющий мою выдержку.
Я не позволю никому причинить это девочке боль, никому. Осознание такой простой истины приходит прямо в тот момент, когда Света внезапно останавливается и прикрывает глаза. Лучи света плывут по ее бархатной коже, и я зависаю на неподражаемой картине.
Мягкая улыбка трогает ее пухловатые губы, как раз для того, чтобы меня добить.
—Погода хорошая, я бы гуляла и гуляла, — открыв глаза, она сталкивается с моим больным внимательным взглядом, но ее реакция та же — счастье. А моя — острое желание прикоснуться к ней, иначе меня порвет на части изнутри.
—Пойдем, — прокашливаю невежливый приказ, и улыбка Светы меркнет, словно туча прикрывает солнце. Поделом.
Дальше идем молча, и правильно, мне стоит чаще думать о ее безопасности, а не ее внешности, в противном случае, я допущу ошибку, на которую у меня нет никакого права.
Глава 7
СВЕТА
Когда я только подхожу к универу, глаза моей двоюродной сестры, которая стоит и ждет меня по входом, вылетают из орбит, как пробка из-под шампанского. Если бы она только умела скрывать свои эмоции…ЕСЛИ бы. Я едва успеваю послать ей зрительное предупреждение, чтобы она хоть так не пялилась на Женю, но все мимо. Ее взгляд водит по нему, потом по мне, а потом она игриво улыбается. Агеевы во всей красе, одним словом.
Она знает о нем все, даже то, что я иногда вижу непристойные сцены с ним во сне. Разумеется, ее главной идеей было немедленно ему признаться еще тогда, пять лет назад, когда я была сопливой первокурсницей. Не сказать, что теперь я не сопливая почти что магистр.
Затем она была уверена, что мне надо выбить клин клином. Выбила. Отец так орал, что я чуть не оглохла. Правда, не на меня орал, но все же…Леше точно икается до сих пор, а мне стыдно. Бедный парень, спустя столько лет до сих пор не вижу его. Они его в Сибирь отправили? На целину?
Он виноват лишь только в том, что хотел за мной ухаживать. Цветы, конфеты и так далее, и я старалась. Ну как же так? В девятнадцать лет даже ни с кем не целоваться? Мне с моим гиперопекающим отцом надо умереть девственницей? Мать папу не поддерживает в его остром желании меня оберегать. Они даже часто ссорятся по этому поводу.
—Я знаю, что у них в головах в восемнадцать лет. И этот олень ЛЕШЕНЬКА мне не нравится! Мамин СЫНОЧКА, прости Господи,— отец вскинул руки и злобно вперился в маму, но и та была далеко не промах, умело подначивая его в таком тонком вопросе:
—Да что ты говоришь? А у тебя в восемнадцать лет какие мысли были? Как бы в монастырь податься? А я тебе скажу, ты за училкой ухлестывал, ясно тебе? Тоже мне, образец для подражания. Облико морале.
—Аморале, нах! Сравнила хуй с пальцем, я в тебя влюбился и ходил, как бычок на привязи.
—Вот именно! Ей тоже пора влюбиться, я внуков хочу! Оставь бедную девочку в покое! Успокойся. Иначе я с тобой разведусь.
—Хрен тебе моржовый, а не развод, ВАСИЛИСА. НЕ ДОВОДИ ДО ГРЕХА, А ТО ПОЙДЕМ ЗА ТРЕТЬИМ. Внуков она должна нам роить от мужика, а не от письконосителя, ясно?!
—Мне лет-то сколько? Какой рожать? Успокойся! —мама легонько шлепнула отца по груди, но тот все равно прижал ее к себе и что-то нашептал в ухо. Не сказать, что мою маму это сильно успокоило, но она лишь бросила в него колкий взгляд, а кричать-таки перестала.
—Какие люди с охраной, — Ася обнимает меня и целует в обе щеки, но взгляд ее косит в сторону Жени. Я бы точно начала ревновать, если бы не знала, что она глубоко замужем и очень любит своего мужа, как и он ее. Ну да, попробовал бы он не любить. Выжил после того, как подкатил к дочери самого дяди Алана, и уже ладушки. Любит и молодец. Не любит? В лес в четырех пакетах. И это не мои догадки, это вполне себе осязаемые обещания дяди Алана.
—Ася, я прошу тебя, давай потом, — шиплю ей на ухо, обнимая крепко-крепко.
—Мать, ну я поняла теперь все. Простите-извините, как такого клином вышибать? Ты обязана уже его оприходовать, родная. Ничего не знаю. Никаких отговорок, — она продолжает нашептывать мне пошлости, а я краснею, как помидор на солнце. Как стыдно. Хоть бы не услышал!
—Ася! — незаметно шлепаю ее по руке, и та немного успокаивается и переводит на меня внимательный взгляд голубых глаз. Она — яркая брюнетка, но эти глаза на фоне смуглой кожи и темных волос сверкают как два бриллианта на солнце.
—Все, сдаюсь, пойдем.
Мы учимся на одном факультете, потому что обе повернуты на языках и литературе, только она на смежной подгруппе. У нее направление — английский/арабский. У меня английский/китайский, но почти половина предметов у нас схожи и читаются потоком. Мы не только кузины, но и лучшие подруги, разумеется. Это не значит, что я больше ни с кем близко не общаюсь, в нашей небольшой компании пять человек, это только те, с кем поддерживаем связь каждый день.
—Можно мы не будем говорить о Жене сейчас? — пытаюсь тихо спросить Асю, но та подмигивает мне и снова бросает взгляд на моего телохранителя. А потом и вовсе поднимает вверх большой палец и смотрит немного вызывающе, мол, «ну капец он горячий». Именно так когда-то она описывала своего мужа. Уф.