Телохранитель. Мы под запретом
Шрифт:
—Ян, я прошу тебя, не пугай. Это всего лишь ангина.
—Четвертый раз за год — это показание к удалению. Точка, — ее взгляд метает искры, и сейчас девушка становится точной копией моего дедушки. Такой же бескомпромиссный взгляд. Мэровский, одним словом.
—Как только выйду отсюда, сразу удалю. Вырву, — пытаюсь пошутить, но выходит так себе. Яна угрожающе машет указательным пальцем перед моим лицом, а затем переводит взгляд на Женю.
Тот смотрит на нас какую-то долю секунды и возвращает внимание в телефон. По мнущимся движениям доктора Беловой я понимаю, что она, как минимум,
—Я бы пригласила тебя на кофе, но ты слаба сейчас. Может Женя нам принесет? — вопрошающий взгляд снова направляется на угрюмого мужчину. Мягко намекнуть — это в стиле Беловых, да.
—Не положено мне покидать палату, — мой телохранитель хмурится и что-то ожесточенно ищет в телефоне. Ясно.
—Жень, ну не будь врединой, оставь нас ненадолго. Посекретничать. Или ты хочешь про месячные и интимную эпиляцию послушать?
Непроницаемое лицо мужчины становится чуть бледнее, а мое разукрашивается в пунцовый цвет. Немного стыдно, что мы вот так выпроваживаем человека, но раз такие пироги, то дело явно серьезное…
—Я прямо за дверью, — скупо бросает он, окинув меня мажущим взглядом.
Торкает до глубины души…Я смотрю вслед уплывающей прочь мощной фигуры и ощущаю, как сердце начинает биться чаще.
—Не прошло? — задает вопрос сразу же после того, как дверь палаты тихо закрывается.
Я прикусываю губу и отрицательно машу головой. От Яны в своей время скрыть правду мне не удалось, она меня раскусила моментально. Особенно, когда я вдруг внезапно стала интересоваться бывшим охранником на службе ее отца.
—Свет, я не знаю, что сказать, кроме того, что он хороший. Он защитит тебя лучше кого бы то ни было. И рискнет всем, но тебя закроет собой. Я слышала разговоры…он настоящий парень. Мужчина, извини.
Она сразу поправляет себя, а я еще больше сникаю, ведь я очень хорошо понимаю, что он хороший, сильный и вообще самый лучший. И не мой.
Мы разговариваемся о всякой всячине, и моя лучшая в мире тетя достает купленный для меня…сухой шампунь, гель для укладки бровей, несколько кремов для губ «экстра-увлажнение». От счастья я практически кричу, потому что это именно то, что было так мне необходимо, но я все забывала попросить маму привезти.
—Блиииин, спасибо!
—Да не за что. Я ж знаю, что купаться тебе сейчас нельзя, а красивой быть хочется.
—Очень надо, — поправляю ее «хочется», ведь мне не просто хочется, МНЕ НИКАК без этого.
Яна улыбается, мнется и кусает губы. Я слегка касаюсь ее холодных рук и вопросительно посматриваю. Уж слишком хорошо знаю девушку, чтобы идти нахрапом. Ей надо немного успокоиться, и сама расскажет, а в том, что рассказывать есть что, у меня сомнений нет.
Проходит минут пять, дрожание рук прекращается. Слегка поплывший от наступающих слез взгляд останавливается на мне, а потом она тихо шепчет:
—Я беременна, срок четыре недели.
Воу. Ну надо же, какое счастье! Она будет прекрасной матерью, а кто-станет дедушкой в очередной раз! Я улыбаюсь и тянусь с обнимашками к своей нежной девочке, но радости в ответ не получаю. Это плохо, что могло случиться?
—Поздравляю,
Богдан Исаев — это смертник, как окрестил его мой отец. Я думала, что он его просто уничтожит, но нет…жив и здоров, женат на Яне Беловой. Она, кстати, взяла двойную фамилию, и это немного смягчило моего дедушку. Он до последнего отказывался верить, что его дочь выросла и в двадцать лет выходит замуж за спецназовца. Вот это завоевание было, я за них болела так, будто бы это мои отношения. А уж как я пыталась вразумить отца, а потом и деда…Мне медаль положена. Где она?
Яна мнется сильнее…опускает взгляд и, кажется, сейчас начинают дрожать даже плечи.
—Я ему не сказала. Он на связь не выходит.
Понятно. С его работой это совершенно нормально, но каждый раз у Яны как в первый.
—Ян, ну не в первый же раз такое. Сколько не выходит? — моя рука нежно порхает по непослушным кудрям, перебирает и пропускает их сквозь пальцы.
—Неделю уже. Я не знаю, как себе найти место, — всхлипывает, на что я сжимаю ее сильнее в объятиях. У меня внутри все холодеет, потому что так не хочется видеть ее разбитой, еще и в таком прекрасном положении. —А если что-то случилось? А если…
—Никаких если! Все хорошо, просто пока не может выйти на связь! Поезжай к нам! Папа будет только рад! Или к деду с Машей, он так вообще на седьмое небо поднимется. Скучает по тебе сильно…Но плакать нельзя. Если бы что-то случилось, тебе бы точно сказали! Все хорошо, Янчик, не нервничай. Тебе нельзя…— я скопом вываливаю все самые нужные слова утешения, внутри же абсолютно уверена, что паниковать незачем.
Она поднимает на меня печальный взгляд и стирает ладошкой набежавшие слезы. Сердце кровью обливается, когда мой взгляд следит за дрожащими пальчиками, что перебирают лямку сумки.
—Я к папе с мамой поеду… Спасибо, Свет. Обещай быть крестной.
—Конечно! Я очень хочу, — сама не замечаю, как по щеке скатываются слезы счастья.
Глава 13
СВЕТА
Женя буквально ночует в моей палате, ночью по большей части сидит без сна. Лишь иногда на смену ему приходит напарник, занимает стул у окна, а мой телохранитель укладывается в кровать, приставленную возле противоположной от меня стенки, и спит несколько часов в полевых условиях. Совсем как в армии, честное слово. Я считаю это чистейшим бредом, потому что очевидно же — мой сталкер не решится на подобное вторжение повторно, ему зачем рисковать дважды? Даже если очень хочется меня напугать…Если бы меня хоть кто-то слушал в этой ситуации.
Папу в вопросе безопасности и крепчайшего маразма, разумеется, сломить невозможно. Он считает только свое мнение истинно верным, и никаким обсуждениям его решения не подлежат.
—Ты спал всего четыре часа, разве это норма? — лежа в кровати, я хмурюсь и смотрю на своего телохранителя, попивающего кофе в шесть часов утра. Его смена ушла минут пятнадцать назад, очень грозный и неразговорчивый дядька. В его присутствии мне страшно спать, например, потому что он больше походит на серийного убийцу. Вот и сижу/лежу втыкая в смартфон.