Темная Душа. Продолжение
Шрифт:
– Пятьдесят три, мэм.
– Тогда можете уже не бежать. Иначе догоните инфаркт. За нами никто не гонится.
По коридорам он пошел шагом. Леди Софи не проявляла охоты пойти пешком.
– Ваша лампа, – он откашлялся, – она горит. Неужели полчаса не минуло? Я устал так, будто черти на мне пахали всю ночь напролет.
– Лампа горит, а за окном светает. Поднеси меня к подоконнику, Робби, я погашу ее и оставлю здесь.
Они оставили лампу на окне одного из холлов, продолжили путь.
– Женщина за стеной не похожа на то привидение, которое
– Ты тоже заметил? Да, они разные. У них есть что-то общее. Но они не суть одно и тоже.
– Кто тогда та, первая?
– Представления не имею. Как не имею представления, кто вторая. Ты знаешь, Робби?...
– Что, леди Софи?
– Я пошла в северное крыло, чтобы отыскать ответы на мучащие меня вопросы.
– Отыскали?
– Нет. Вопросов стало больше. Будем молиться, что эти остолопы не заперли нас тут навечно, я голодна, как волк, хочу мыться и спать.
– Они не успели заметить нашего отсутствия. Скоро будут вам еда, постель и ванна.
Он толкнул плечом створку, бережно, защищая собой драгоценную ношу, внес хозяйку в библиотечный зал. Их обняло тепло каминов. Воздух, в котором не кружилась пыльная взвесь, хлынул в легкие. Роберт облегченно перевел дыхание, щелкнул каблуками ботинок, стряхивая с них прах северного крыла.
В проеме входа стояла и очумело таращилась на них Милли, одна из личных горничных леди МакГрей.
– Милли, девочка моя! – приветливо помахала ей Софи, не собираясь спускаться с рук управляющего, – ванна готова? Ты не могла бы принести мне в кровать легкий ужин.
Милли сделала несколько шажочков, вышла из тени. Стало видно, что она бледна и заплакана.
– Что стряслось, Милли? – обеспокоено спросил Роберт.
– Вы, – пролепетала служанка, – вы стряслись, сэр и мэм. Ванна давно остыла, мы ищем вас всю ночь и не можем найти. Кричим, зовем – безответно.
– О какой ночи ты болтаешь?
– Вас не было целую ночь. В девять я отправилась наливать ванну. Сейчас доходит шесть. Ваша жена звонила, сэр, скоро прибудет в поместье с дочерьми.
Софи и Роберт переглянулись.
– Прогулялись, – нахмурилась хозяйка, – Милли, ни за что, никогда, ни за какие коврижки не ходи одна в северное крыло.
– Слушаюсь, мэм, – приоткрыла ротик окончательно сбитая с толку горничная. – Приготовить вам ванну?
– Готовь. К восьми чтобы завтрак был сервирован в столовой.
Роберт стал опускаться на колено, чтобы поставить на ноги хозяйку.
– Стоп, Робби, спаситель мой. Не делай этого. Ты ведь не откажешься отнести немощную старушку в спальню. Мне было бы приятно, – крохотная шотландка просительно поглядела на него глазами цвета старого, благородного серебра.
– Почту за честь, мэм, – с чувством долга ответил англичанин. И отправился претворять в жизнь полученное поручение.
Трапезу для членов семьи МакГрей всегда сервировали здесь – в большой гостиной на втором этаже. Высокие окна, прикрытые струящимися шторами, выходили на смотровую площадку, откуда открывался потрясающий
За столом под льняной скатертью, занимавшим центр комнаты, сидели двое: длинноволосая девочка-подросток и юноша с тонким лицом.
Кожа у юноши была нежной, бледной, со слегка синеватым тоном в уголках глаз и пурпурным румянцем на высоких скулах. Глаза, устало смотревшие из-под длинных шелковистых ресниц, отличались глубоким пепельным оттенком. Темно-русые волосы крупными кольцам спадали на длинную шею и плечи, даря мягкость всему облику юноши.
Это первое впечатление разбивалось вдребезги, стоило взглянуть на четкий профиль молодого человека, капризно кривящиеся губы и острый, хоть и не выдающийся подбородок, говорящий о непростом, конфликтном характере его обладателя. Некоторая резкость черт давала понять, что за столом сидит не херувим, не эфеб, не юный Давид, а скорее темный эльф, замкнувшийся в совершенстве своей утонченной красоты и чуждости.
На юноше была белоснежная рубашка без воротника, черный шелковый жилет поверх нее. Серебряной ложечкой он отбивал такт на пустой пашотнице.
– Скажи, малыш, – говорил он девочке, сидящей наискосок по другую сторону стола, – где смысл, в чем логика? Я никогда не пойму алгоритма, пока кто-нибудь мне доходчиво не растолкует – в чем же соль, малыш? А? Может ты, знаешь, Рокси? Просвети меня.
– Ты все утро бормочешь, Алан, – проворчала девочка, жуя, – что тебе еще объяснить? Какую соленую логику?
– Расскажи мне, малыш, для чего нужно устанавливать средневековые правила в современном жилище в век демократии, требовать исполнения этих правил от всех, кроме себя самой? Зачем морить голодом обитателей дома до последней минуты, демонстрировать им свое пренебрежение и власть. Разве это способствует самоутверждению, Рокси?
– Ты про Софи? – догадалась Рокси.
– А ты знаешь кого-то еще, кто запрещает подавать еду до своего величественного появления за общим столом? Ей-богу, скоро я начну питаться на кухне.
– Не стони, Алан, подождешь, терпение закаляет характер, – отозвалась девочка, помешивая ложкой в своей тарелке, и ухмыльнулась, – тем более я, как видишь, разделить твое горе не могу. Софи позволяет мне есть когда угодно.
– То-то и оно, – Алан повертел в пальцах хлебную палочку, – откуда у нее к тебе лояльность, не поделишься секретом?
– Охотно. Секрет в том, что я не зануда, как некоторые.
– Ясно. А Джерард за какие качества тебя любит?
– Не трогай Джерарда, Алан, пожалеешь.
– Какова защитница! Маленькая Зена, королева воинов. Почему я не удостоюсь чести быть рыцарем нашей юной принцессы? Я ведь похож на брата.
– Кто тебе это сказал, Алан?
– Все говорят!
– Они нагло врут. Ты не похож на него. Зато временами, вот как сейчас, ты похож на нытика.
– Малыш, ты ядовита, как кобра. Не слишком хорошее качество для женщины. Мужчины любят дам покорных, ласковых, словно кошки. Что ты там ешь с таким аппетитом? Я умираю с голоду.