Темная сторона России
Шрифт:
Но однажды соседская бабка, что его выхаживала, припозднилась и шла мимо окон стариковского дома. Там горел тусклый свет. Она, по любопытству своему, и заглянула, а там за столом сидит старик и оживлённо с кем-то беседует, улыбается. Бабка еще ближе-то наклонилась, да и обомлела: напротив сидела старикова внучка! В тот же миг внучка глянула в окошко — прямо в глаза той бабке. Бабка со страху побежала домой и назавтра разнесла по деревне, что, мол, внучка дедова — дома. Собрались все сплетные бабы навестить деда и его внучку, постучались в калитку, но нет ответа. Зашли в дом, а старик в постели лежит мертвый давно.
Похоронили, как подобает по православному обычаю. Да вот только с тех пор видеть люди
— Бабуль, это легенда такая местная, да? А сами-то вы откуда будете? Вроде домов-то тут не осталось уже.
— Да местная, — вздохнула старушка, — местная. Всех тут схоронила, кто жил. А теперь рассказала тебе нашу бывальщину, да и пойду, пожалуй. — Она, кряхтя, поднялась с бревна и, порывшись в кошелке, что-то протянула мне: — Держи, девонька, за доброту да за ласку, за то, что старушечьи бредни выслушала да чайком побаловала, держи. Да храни пуще глаза. Этот оберег не раз тебе поможет. — Сказала и, пихнув мне в руку какой-то небольшой предмет, заковыляла в темноту.
Дернулась я было за старушкой, да куда там. Ее уже — как не было. И только зажатая в моей руке фигурка напоминала, что все это была явь.
Разжала я пальцы и увидела: вроде как медальон восьмиугольной формы, на цепочке. На нем — то ли кельтские, то ли славянские знаки вырезаны. Покрутив его, я обнаружила, что медальон открывается, и, нажав на тайную пружинку, стала при свете костра разглядывать, что же изображено на внутренней крышке. А там, на белом и черном перламутре, был лес и множество зверей. Волк, медведь, лиса, заяц, лось, кабан, белка, орел. И все это выполнено с такой тщательностью, что можно рассмотреть волоски на лохматых телах. На второй стороне были изображены гора, дуб и звезда. Закрыв оберег, я повесила его на шею и погрузилась в размышления. С одной стороны, подарок впечатляющий, а с другой — как-то опасливо такие вещи на себе носить. Но дискомфорта я не чувствовала, и потому решила, что оставлю оберег на себе. Тем более что от него словно теплом веяло, как будто всегда моим был. Из темного металла, размером сантиметра четыре, он уютно пригрелся у меня на груди.
Дальше на север
Из Кондопоги, решив не оставлять лодки, отправились мы на поезде до станции Кемь. «Проезжаешь Кемь насквозь, как увидишь колонку, набери воды, потом по перешейку попадаешь в Рабочеостровск. Там пристань, завод по обработке леса, левее пристани жилые дома, за ними бывший пересыльный пункт. Около дома (там снимался фильм “Остров” с Мамоновым) ищи место для стоянки. Магазин в поселке так себе, слабенький. Колбаса и водка». — Такую вот эсэмэску получил Юлик от приятеля, который ходил на Соловки на катамаранах в прошлом году.
Мерячение, или Осталась только Таня
Что-то стало с нами происходить уже на подъезде к Кеми. Мы, посовещавшись, решили ехать дальше. То и дело звучали фразы: «И что нам эти Соловки? Может быть, ну эту Кемь?» — «Давайте дальше, а с проводницами договоримся. Там же интереснее. На Соловках — только лабиринты.» — «А впереди — Ловозеро, Сейдозеро, лопари, шаманы в конце концов.»
Я смотрела на ребят и не узнавала: их как будто зомбировали. Ведь все, все, кроме меня, хотели отправиться на Соловки, а потом уже — Апатиты и озёра. А теперь все выходило с точностью до наоборот — эдакий котик-наоборотик. Всех тянуло к шаманам. А мне, наоборот, хотелось спокойно погулять по Соловецким островам.
В итоге вышли в Оленегорске, поймали частников и со всем скарбом отправились в Ревду.
Дальше и вовсе начались чудеса. Мы делали марш-бросок за броском. Сначала из Кривого до Ревозера. Оттуда почесали пешком. Поймали очередного местного автолюбителя, теперь уже на грузовике, и в три ходки добрались до конца грунтовки у какого-то небольшого озера. Разгрузились и опять же пешком пошли в обход водоема. Берега там топкие, почва, пропитанная водой, раскисла. Ноги отчаянно скользили, временами проваливаясь в черно-коричневую жижу чуть не по колено. Метров через семьсот мы все уделались как поросята. Вы понимаете, имея лодки, моторы и бензин, все поперлись пешком вдоль рек и озер. Это — нормально? Я, не надеясь уже ни на что, все-таки скомандовала привал и сбор лодок. Как ни странно, все послушно остановились и стали молча распаковывать плавсредства. Сказать, что я была в шоке, — не сказать ничего. Ради прикола отправила Рыжего наловить в речке рыбы. Он так же молча кивнул, отошел от лодки, достал удочку, леску и еще чего-то там и отправился. Часа два спустя, когда по моей команде палатки были поставлены и горел костер, а над ним булькала каша, я вспомнила про Рыжего.
Выхожу на берег — «картина маслом»! Это сокровище маниакально ловит рыбу. Рядом уже лежит нехилая горка кумжи, хариусов, щучек. Нам столько не съесть, это точно.
— Рыжий, оставь нам штук пять рыбин, а остальных, какие живые, отпусти.
Ну и что вы думаете, он возмутился? Да ничего подобного! Встал, отобрал пять рыбин покрупнее, а остальных стал кидать в реку.
— Так, Кита, пошли в лагерь. Рыбу разделаешь, посолишь, на углях приготовишь и раздашь нашим.
Он встал и пошел. Более того, он ее старательно разделал, посолил, поперчил, добавил каких-то моих травок, еще и майонезом обмазал. Потом завернул кусочки в фольгу и аккуратно положил на угли. Через минут двадцать раздал еще горячие кульки всему отряду. Тем, кто не брал, просто клал на траву.
Я подала следующую команду:
— Ешьте рыбку, она вкусная.
И все начали разворачивать фольгу и есть. Страшно и непонятно, а главное — молча!..
После того как все покушали, я, вообще ничего не понимая, но на всякий случай подстраховываясь, сказала ребятам:
— А теперь — писать по кустикам и возвращаемся в палатки — спать. В восемь подъем. Йола, на тебе — завтрак и кофе. Разбудишь меня, ладно?
Вопрос остался не то что без ответа, а даже без кивка.
Утро продолжило прежний кошмар. В половине седьмого утра Йола потрясла меня за плечо, мол, просыпайся, и выскользнула из палатки. Я выхожу — завтрак готов, перед каждым пустая миска с ложкой, но все сидят вокруг костра молча и неподвижно.
— Ребята, ну что с вами?! — Я стала перебегать от одного к другому, трясти, но все без толку. — Да что же это такое? Как вас в себя привести? Почему вы все молчите? Вы что, прикалываетесь? Это — новая шутка? Юлик, встань и пописай на костер! — Я в истерике уже городила невесть что.
Юлик молча встал, расстегнул клапан комбеза и начал мочиться на угли.
— Стой, хватит!
Он тут же прекратил мочеиспускание, методично убрал хозяйство в трусы, застегнул комбез и застыл.
«Господи, да что же это происходит? Как мне вывести их из этого сумасшедшего транса?.. Транса?! — У меня в голове закружилась мысль, раскручивая какую-то спираль. — А почему я — не как робот, не как автомат и не прусь неизвестно куда? Почему все — и Дим, редактор весьма известного криминально-новостного сайта Питера, и Ленка, репортер «Невского времени», и Мишаня, фотокор-фрилансер и просто прикольный парень, и Йола, и Юлик, главред городского журнала, в прошлом видеооператор Регионального ТВ в Петербурге, и Рыжий — бредут, как овечки на заклание, а я — в здравом уме? Почему на всех что-то подействовало, а на меня — нет?»