Темное безумие

Ромиг Алеата

Я раздраженно вздыхаю.

— Средства массовой информации не сообщают правду, Фостер, — говорю я. — Они перекрутят все, что вы расскажите, и изложат худшую версию истории, которая навредит нам обоим. — Я кладу руку на его, затем залезаю в сумочку и вытаскиваю карточку. Я засовываю ее ему в гипс. — Это телефон моего адвоката. Я сообщила ему о ситуации. Пожалуйста, позвоните ему, прежде чем выступать с речами перед прессой.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и он говорит:

— Аллен Янг? Ты серьезно?

— Вы помните, каким жестоким

он был. Именно поэтому я воспользовалась его услугами. Всегда пожалуйста.

Он хмурится.

— Спасибо, док. Постарайся держаться подальше от неприятностей.

Уголки моих губ приподнимаются в маленькой улыбке, прежде чем я покидаю палату неотложной помощи.

Агент Нельсон ждет в холле.

— Подслушиваешь? — Говорю я, проходя мимо него.

Он легко догоняет меня большими шагами.

— То, что я выполняю свою работу, не делает меня плохим парнем.

Я искоса смотрю на него, но ничего не говорю.

— Хочешь верь, хочешь нет, — говорит он, — но я согласен с Фостером. Тебе небезопасно оставаться в Бангоре.

Мое первое желание продолжить спорить с ним. Но я подавляю его и беру несколько секунд, чтобы обдумать варианты.

— Может, Фостер, наконец, в чем-то прав. Сегодня я уеду. — Я миную стойку регистрации и направляюсь к двойным дверям.

Агент Нельсон останавливает меня, прежде чем я столкнусь с толпой журналистов.

— Позволь мне найти тебе безопасное место.

Я устанавливаю дистанцию между нами.

— Не нужно. Пожалуйста. Я не хочу ехать в какой-нибудь конспиративный дом ФБР. — Я убираю челку с лица. — У меня есть, где остановиться. У друга. Там я буду в безопасности.

— Могу я узнать, кто этот друг?

— Ты работаешь в ФБР, — говорю я, выходя на улицу. — Не сомневаюсь, что ты все узнаешь еще до конца дня.

Собственно, я на это рассчитываю.

Глава 47

СИЛА ВНУШЕНИЯ

Грейсон

Слетелись стервятники.

Рой голодных и жадных падальщиков проник в каждый город и поселок от Портленда до Бангора. Команды телевизионщиков, журналисты, правоохранительные органы, фанаты серийных убийц. Все, кто надеется получить свои пятнадцать минут славы, наводняют этот штат и заставляют меня все дальше уходить в тень.

Не отрывая взгляда от ноутбука, я делаю повтор. Я опускаюсь вниз, напрягая мышцы, и снова подтягиваюсь. Мой подбородок касается края деревянной балки, и внезапно я снова оказываюсь в камере три на два метра. Белые стены. Решетки. Шаги охранников. Я со стоном отпускаю перекладину, грудь тяжело вздымается.

Репортер на мониторе упоминает Фостера, и я увеличиваю громкость.

«Сообщается, что детектив из Нью-Касла поправляется и содержится в отделении интенсивной терапии под усиленной охраной. Больше никаких новостей…»

Он скоро поправится. Ему нанесен урон, но он не сломлен.

Несмотря на вмешательство

Фостера и его безмозглые интервью, я остаюсь в том же штате, в котором меня когда-то поймали. Я был задержан и отбыл год пожизненного заключения в исправительном учреждении Котсуорт.

Смело или безрассудно?

Я слышал, что безопаснее всего спрятаться прямо под носом врага.

Не уверен, является ли это утверждение хоть сколько-то правдой, поскольку не могу вспомнить, кто первым произнес такие нелепые слова, но оно соответствует моему делу, моей цели, и вот я здесь.

Фостер спровоцировал меня, так что теперь мой выбор ограничен. Либо я приступаю к заключительной фазе, либо ударяюсь в бега.

Только один вариант соответствует моей цели.

Лондон.

Нить, связывающая нас, слишком крепка, чтобы ее можно было разорвать простой угрозой пленения или смерти. Черное или нет, мертвое или нет… но мое сердце бьется из-за нее.

Это немного мелодраматично, но для меня все в новинку. Я чувствую себя так, словно болен любовью и готов петь баллады под ее окном. Или похоронить ее заживо…Что для нас является явным подтверждением преданности. Не многие обладают такой самоотдачей, такой верностью своей второй половинке.

Любовь — это боль.

Настоящая любовь — а не та, что воспевается в поэзии — это агония.

Она разрывает твою душу, обнажает ее, сводит тебя с ума и требует оправдать наше существование.

Любовь — это безумие.

Я вытираю лицо и натягиваю футболку. Адреналин циркулирует по венам. Я пару раз машу руками, затем встряхиваю их.

Пора.

Дерзкий героизм Фостера вынуждает меня начать следующий этап раньше, чем планировалось. Я должен сделать шаг назад, переосмыслить и перестроить домино. Детектив Фостер не подражатель. Наша маленькая игра это доказала. Независимо от причины, лежащей в основе мотива убийцы, подражатель всегда испытывает уважение — восхищение — по отношению к объекту своего исследования. Тщательный анализ и воссоздание убийства говорит об уважении ко мне со стороны подражателя, а Фостер по-прежнему ненавидит меня так же сильно, как и в первый день нашей встречи.

Теперь, когда Фостер вычеркнут из нашего списка, я могу сосредоточить свои усилия на Нельсоне. Он наиболее вероятный подозреваемый.

И он сейчас с Лондон.

Я стискиваю зубы. Думаю, здесь я совершил серьезную ошибку.

Но если ФБР бдительно наблюдает за Лондон, это может сработать.

Мое внимание привлекает сцена на мониторе. Репортер стоит перед офисом Лондон и сообщает последнюю информацию. Это не прямой эфир. Запись сегодняшнего утра.

Лондон только недавно возобновила свою практику. Из-за внезапно обрушившейся славы, доктор Нобл стала весьма востребованным специалистом. Настоящие психопаты и девианты ехали к ней со всей страны. После того, как мое имя перестало мелькать на первой полосе, это безумие немного улеглось.