Темное искушение
Шрифт:
– Отец Картера занимает очень влиятельное положение в Майами. Вот почему я с самого начала хотел помолвку. Все было бы уже скреплено, если бы ты не помчалась в Москву прямиком в руки Дьявола. – Его голос стал тише, что означало – внутренне он кипел.
Его гнев казался шепотом по сравнению с гневом другого человека в комнате. И оба они заставляли меня гореть от разочарования, заставив произнести:
– Так почему бы мне тогда не выйти за отца Картера?
Долгая пауза.
– Он женат.
–
– Папа… Я не хочу выходить за Картера.
– Ты не понимаешь, Мила. Если не хочешь жить на улице, ты выйдешь за него. Когда меня не станет, не останется денег. Я воспитал тебя правильно, но, боюсь, облажался в том, что касается твоих братьев.
Братьев.
Я уже дошла до состояния, когда спокойно воспринимаю то, что у меня есть братья. Несколько. Было такое чувство, будто вся моя жизнь – ложь, и только тут начиналась настоящая я.
– Они все обчистят, Мила. Дом в Майами. Все. Я должен знать, что о тебе позаботятся.
Я потерла гусиную кожу на бедре.
– Мне казалось, ты сказал, что обо мне позаботится Иван.
Он замолчал.
Стало так тихо, что у меня упало сердце.
– У Ивана теперь другие заботы.
Это значило, что Иван больше не хочет иметь со мной дела. Было такое чувство, будто меня ударили ножом в грудь. Может, я и не любила Ивана в романтическом смысле, но любила как друга. Я теряла папу и лучшего друга, понимая, что останусь одна. Я никогда еще не была одна, и это осознание словно проникало в кости.
– Хотел бы я, чтобы все было иначе. Но должно быть так.
– Мои братья… Они не помогут мне?
Пауза.
– Мне жаль, ангел.
Сердце покинуло тело, затрепыхавшись где-то в отдалении, тогда как по щекам текли слезы. Отрицание впилось когтями в холодную кожу.
– Ты сделаешь это для меня, Мила. Не дай мне умереть, не зная, что с тобой будет.
Я не собиралась выходить замуж за Картера. Даже если стану нищей и буду жить на улице. Я бы никогда не обрекла себя на жизнь, в которой буду чувствовать себя потерянной. Но у меня также не было духу отказать в последнем желании папы. Даже если это будет ложь.
– Ладно, – тихо сказала я. – Я выйду за него.
Ронан вцепился в изголовье кровати, и я услышала треск.
Папа выдохнул.
– Я рад, ангел. А теперь мне пора.
– Подожди, – выпалила я. Мне не требовалось разрешения, чтобы задать этот вопрос. Он рвался из меня как извержение вулкана. – Женщина, которую ты убил в ту ночь, была моей матерью?
Мне не нужно было уточнять, что я говорила о блондинке, лежавшей в луже крови на полу библиотеки. Он знал, о ком я, судя по тягучему молчанию,
Ронан выхватил у меня телефон и завершил звонок.
Оцепенев, я сидела, чувствуя, как по венам растекается лед. Потому что я знала правду, я знала, что папа убил маму. Я знала, что это ее кровь запятнала мягкую игрушку и детские воспоминания.
И Ронан тоже это знал.
Глава сорок шестая
induratize (глаг.) – ожесточать свое сердце против любви
– Как ты узнал? – спросила я отошедшего от меня Ронана, его спина была каменной как гранит. Он знал, что я спрашиваю о матери и о том, как отец убил ее практически у меня на глазах.
– Ничего я не знаю, – вот и все, что он сказал, прежде чем выйти в ванную и захлопнуть за собой дверь.
Я уставилась ему вслед и поняла, что он не хочет, чтобы я знала правду. Он пытался защитить мое представление об отце. Он знал, что значит для меня папа, и хотя у меня не было сомнений в том, что Ронан свершит месть, он все же не хотел разрушать мое представление об отце.
Папа убил маму.
Бессердечно застрелил ее в том же доме, где была я.
Острая боль в груди искала выхода. Было трудно понять, как отец, которого я знала и любила, мог сделать это… хотя, в глубине души я всегда знала. Это знание окутало все, что, как мне казалось, я поняла. Мысль об этом вызвала резкую пульсацию в голове. Я не могла осмыслить это сейчас и потому задвинула на задний план.
На первый план вышло то, что пытался сделать для меня Ронан. Он не мог вести себя так, будто ему было все равно, теперь, когда я любила все его оттенки черного. Он не мог отбросить так много серого, когда я изо всех сил пыталась сдержать сердце в груди.
Он не мог поступить со мной так.
Он мог использовать, сдерживать и мучить меня… но не мог вести себя так, будто ему плевать. Не сейчас. Не тогда, когда мультяшные сердечки грозили обрушиться на меня кирпичным дождем.
С жжением в груди я встала на ноги и ворвалась в ванную, распахнув дверь настежь. Опустив голову, Ронан стоял под душем, вода красными струйками стекала по его обнаженному телу.
– Я знаю, ты пытаешься защитить мои чувства, – рявкнула я. – И мне кажется это отвратительным.
Он медленно поднял на меня темный взгляд. Теперь я имела дело с Дьяволом. Отлично. Он крепко держался за свою серость – так же, как и за свою реакцию, когда не хотел отвечать. По выражению его лица я поняла, что он не хочет меня видеть, поэтому продолжила.
– Ты худший похититель, которого я когда-либо встречала.
Его глаза вспыхнули, прежде чем он отвернулся, чтобы продолжить смывать с груди кровь священника.