Темное искушение
Шрифт:
– Пожалуйста, не надо.
Тихие слова пробежали вдоль моего позвоночника, превращая раздражение в жидкий жар, разливавшийся в паху, но когда ее внимание вернулось ко мне, я убрал руку.
Может быть потому, что она произнесла «пожалуйста» этими губами. Или, может, потому, что я знал, что могу заставить ее кончить в комнате, полной мужчин, и что-то во мне противилось этой мысли.
– Я сказал твоему отцу, что если найду его в Москве без приглашения, нам понадобится много коробок FedEx, чтобы отправить тебя домой. – Я пробежал пальцем по ее подбородку. – Ты
Ее взгляд наконец встретился с моим, переливчато-голубой и настороженный, и она покачала головой, будто совсем забыла об этом. Я хотел улыбнуться, потому что, черт возьми, она была очаровательна. Но тот неловкий факт, что я не считал очаровательным никого, кроме своей племянницы, подавил этот порыв.
– Учитывая то, что я нашел не твоего отца, а двух его людей, нам надо обсудить другой план действий. – Я полез в карман костюма и положил на стол золотую пулю. – Раз уж ты так любишь игры, может, сыграем в одну русскую игру?
Она смотрела на пулю одну долгую секунду, прежде чем густое молчание прервал Александр.
– Она не имеет к этому никакого отношения, – прорычал он.
Виктор поднялся на ноги, чтобы отрезать Александру язык за то, что он заговорил, но я остановил его жестом, и он снова сел.
Именно тогда, когда я встретил суровый взгляд Альберта, я понял, что все в комнате верили, будто под дулом револьвера, испытывая свой единственный шанс из шести, будет Мила. Это нелепое осознание наполнило меня весельем.
Я не собирался убивать Милу. Я ее еще даже не трахнул.
Альберта, казалось, успокоило то, что он увидел в выражении моего лица, но мне больше не было смешно. Мой взгляд стал жестче, сказав ему, что я буду делать с Милой все, что захочу, и он не станет вмешиваться. Когда он выдержал мой пристальный взгляд, темный безжалостный жар вспыхнул при мысли, что он, возможно, действительно бросает мне вызов. Я не хотел драться с Альбертом, и не потому, что боялся его победы. Он бы не победил. На самом деле, именно в тюрьме, несмотря на то что он был выше меня на голову и тяжелее на тринадцать килограммов, я избил его до полусмерти после того, как он оскорбил моего брата, и этим завоевал его преданность. Но он также был… другом. Слово звучало несколько мелодраматично, но наиболее точно описывало наши отношения.
Когда он отвел взгляд, я ощутил негодование к Миле. Она морочила голову не только мне, но и моим людям, поэтому я делал вид, будто до завтра она может не дожить, чтобы понаблюдать за ее реакцией.
– Ты окажешь мне честь, котенок?
– Подожди, – прорычал Александр. – Мы заслуживаем наказания, не она.
– Заткнись, – зашипел его приятель и, если мне не показалось, пнул его под столом.
Мила прервала их стычку. Она взяла револьвер и вставила пулю в один из цилиндров, потом уставилась на оружие в своей руке так, будто подумывала, не повернуть ли его на меня. Усмехнувшись, я забрал револьвер у нее прежде, чем она успела обдумать это.
Когда я направил револьвер
– Нет! – Она попыталась вырваться с моих коленей, но я удержал ее на месте, хотя бы для того, чтобы она не продемонстрировала всем присутствующим то, что принадлежало лишь мне.
– Я думала…
Я вскинул бровь.
– Что ты думала?
Она не стала бы умолять о сохранении собственной жизни, но станет умолять за тех, кого не знает. Глупый, самоотверженный поступок был самой раздражающей вещью, с которой я когда-либо сталкивался.
– Я думала, ты…
– Хватит. – Сейчас я не в силах был слушать слова, срывающиеся с ее губ. Схватив ее за подбородок, я заставил ее посмотреть на меня. – Мы с тобой, котенок… – Я провел большим пальцем по ее щеке, мой голос смягчился. – Мы с тобой еще не закончили.
Она не выглядела убежденной, поэтому я притянул ее лицо ближе и скрепил свое обещание поцелуем. Она была напряжена, словно статуя, но губы у нее были мягкие, податливые, теплые и почему-то все еще отдавали клубникой.
Мимолетное прикосновение ее губ к моим усилило напряжение в члене до резкой пульсации, как иронично. Мне нужно было трахнуть кого-то, раз быстрый поцелуй вызывал реакцию более сильную, чем женский язык на моем члене.
Я спустил курок.
Клик.
Прежде чем Мила успела вздохнуть с облегчением, она подпрыгнула, когда я выстрелил в другого мужчину. Грохот отразился от стен. Дымок вырвался из ствола, а безжизненное тело рухнуло на стол. Мила задрожала у меня на коленях, зажав рот ладонью.
– Полагаю, у нас все же будут похороны, – сухо сказал я.
Кровь потекла по столу, и я прищурился, потянувшись за тарелкой с десертом.
– Я сейчас… – Мила замолчала, голова ее поникла, а затем она обмякла в моих руках безвольным клубком.
– Что с ней, черт возьми, такое? – требовательно спросил Александр. Его настороженный взгляд был прикован к Миле, он даже не взглянул на мертвеца рядом. Поправив Милу так, чтобы ее голова покоилась на моем плече, я взял сигару и затянулся, рассматривая бессознательное тело с притворным беспокойством в прищуре глаз.
– Не уверен. Может, ей надо поесть? – Я выдохнул облако дыма, и мой сверкающий взгляд встретился со взглядом Александра. – Я думал, женщинам из семьи Михайловых для выживания достаточно лишь трахаться.
Почему-то я не хотел рассказывать ему о ее фобии. Эти маленькие детали принадлежали мне.
– Сукин сын, – прошипел Александр. – Она не ее мать…
– Оставь это, – ответил я, скучая. – Я это уже слышал.
– Отпусти ее. Можешь забрать меня вместо нее.
– Соблазнительно, но ты не в моем вкусе. – Я посмотрел на Виктора, чтобы он увел Александра. – Раздень его, – приказал я. – Пусть ползет к Алексею побитой собакой.