Темное искушение
Шрифт:
Когда Виктор поднял Александра на ноги, я встретился с ним взглядом и сказал:
– Обязательно расскажи Алексею, как хорошо тут его дочери.
– Да пошел ты, – прорычал он.
Виктор ударил его в живот, прежде чем впечатать его симпатичное лицо в стол. Я вздохнул, когда кровь брызнула на кусочек моего торта.
– Остерегайся волков, – добавил я, когда его потащили прочь. – Впрочем, надеюсь, они более разборчивы.
– Катись в ад, Дьявол…
Виктор вышвырнул его за дверь.
Откинувшись на стуле, мы
– Медовик, котенок?
Она побледнела, и я тихо хохотнул, когда она скатилась с моих колен и блеванула в горшок с цветком.
Глава девятнадцатая
cacoethes (сущ.) – порыв сделать что-то неразумное
Прислонившись к окну, я смотрела сквозь паутину инея на стекле. Лунный свет отбрасывал на снег серебристое покрывало, и замерзшая пустошь сверкала как бриллианты.
Я чувствовала себя принцессой, запертой в башне. В плену у монстра, который стрелял людям в голову за обеденным столом, уставленным хрустальными бокалами и тортом.
После того как меня вырвало содержимым желудка в одну из кадок с растениями и я вытерла рот тыльной стороной ладони, по какой-то безумной причине Ронан позволил мне вернуться в мою клетку и закрыть за собой дверь. В разгар кровопролития это казалось самым разумным поступком. Но когда я провела еще два дня в этой комнате, даже воспоминание о человеке с дыркой от пули во лбу не подавило желания подышать свежим воздухом. Одиночество начало гореть, пузыриться, обволакивать и сжимать мое тело.
Я начала вести подсчеты на зеркале в ванной, используя найденный тюбик старой губной помады, принадлежавшей, вероятно, последней «зверушке» Ронана, и теперь шел уже седьмой день.
Неделя в аду.
Дверь открылась, и я почувствовала холодок, когда на полу распростерлась тень Ронана. Он поставил деревянный стул на середину комнаты, сел и оперся локтями о колени.
Мой взгляд метнулся к открытой двери позади него. Я задавалась вопросом, там ли еще охранник. На данный момент я предпочла бы, чтобы меня застрелили, чем находиться в одной комнате с этим человеком.
– Ты теперь суеверна, котенок?
Дьявол во плоти смотрел на меня. Я не знала, что он превратится в мужчину в черных стильных костюмах, с татуировками и очаровательной внешностью. Никогда больше не буду такой наивной.
Я посмотрела в окно и ответила:
– Да. Если есть Дьявол, должен быть и Бог.
– Думаешь, тебя кто-то спасет?
Мое горло сжалось от мысли, что по крайней мере один уже умер, пытаясь сделать это. Внезапно я подумала об Иване. Я скучала по нему. По безопасности его успокаивающих прикосновений.
– С тех пор как ты прилетела в Москву, ты получила много звонков на свой маленький одноразовый телефон. – Пауза была гнетущей, такой вязкой и тяжелой, что я не смогла не посмотреть на него с вниманием. – Некоторые – от твоего папы, но большинство – с другого номера.
Я напряглась от едва уловимой угрозы в адрес Ивана.
– Никто не спасет тебя от меня. – В его глазах светилось пронизанное тьмой безразличие. – Даже Бог.
От этих слов воздух стал гуще, наполнив каждый удар сердца подчеркнутой угрозой.
Его взгляд скользнул вниз по моему телу, от моих распущенных светлых кудрей к футболке и голым ногам. Его взгляд обжигал то жаром, то холодом, и воспоминание о его руке у меня между ног ожило.
Хотелось бы верить, что этот мозолистый палец способен вызвать такую реакцию у любого женского тела, невзирая на обстоятельства. Хотя я вся напряглась, вспомнив его слова о том, что моя мать была садисткой, и тот факт, что Ронан мог довести меня до разрядки даже в такой непростой ситуации. Он мог бы унизить меня перед этими людьми, перед двоюродным братом, о существовании которого я даже не подозревала, но он этого не сделал. Я не была уверена, что хочу знать почему.
С тяжелым ощущением, что от его внимательного взгляда по жилам разливается неприятный жар, я сумела ответить:
– В конце концов добро всегда побеждает.
Очевидно, он нашел мою фразу забавной. Он откинулся на стуле и посмотрел на меня темным ленивым взглядом, похожим на дым, валящий от котла.
– Что ты сделал с моим кузеном? – спросила я.
– Позволил ему уползти назад к твоему отцу.
Я посмотрела недоверчиво.
– Почему?
– Повезло, – просто ответил он.
– Ты ведешь свой бизнес, полагаясь на удачу?
– Иногда. – Он окинул взглядом комнату, наслаждаясь видом своего царства зла. – Знаешь, сюда меня привела удача.
– Думаю, слово, которое ты ищешь, – «нарциссизм».
В его взгляде сверкнул намек на веселье.
– И это тоже.
Я отказалась снова произносить слово «удача», потому что, если кто-то и заслуживал того, чтобы на голову ему посреди Уолл-стрит упало пианино, так это он. Итак, я саркастически импровизировала.
– Думаю, твое самолюбие выросло, когда я наткнулась на твое логово, не так ли?
– М-м-м, – хрипло пробормотал он, не сводя с меня пристального взгляда. – Полагаю, да.
Один-единственный смущенный взгляд Ронана вновь поставил бы мир на ноги. Это убедило меня в том, что мы действительно на двух разных волнах: добра и зла. Но, конечно, этот ублюдок понял меня.
Его взгляд остановился на маленькой трещинке в окне, которая появилась вчера, когда я, в отчаянной попытке подышать свежим воздухом, швырнула в окно стул, на котором он сейчас сидел. Юлия поставила поднос с ужином и выбежала из комнаты с язвительным взглядом.