Темное искушение
Шрифт:
– Я думала, Надя – его девушка, – медленно сказала я.
Она сморщила нос.
– Слава богу, нет. Из нее вышла бы ужасная невестка. Представляю себе разговор за ужином.
Мне стало немного легче от осознания того, что я не занималась интимными вещами с чьим-то парнем. Эта мысль лишь усугубляла болезненность ситуации. Однако сейчас это было наименьшей из моих забот.
– Я стараюсь держаться подальше от дел мужа и его брата, но иногда любопытство берет верх. У Ронана проблемы с твоим отцом, не с тобой. – Выругавшись по-итальянски,
Она казалась равнодушной к тому факту, что уступка означала то, что голова моего папы украсит каминную полку Ронана. Безнадежность этой ситуации давила на грудь, пока я смотрела в потолок.
– Папа уже согласился обменять себя на меня.
Она вскинула бровь.
– Тогда зачем ты Ронану?
– Пытать.
Она рассмеялась, но стала серьезной, когда поняла, что я не шучу.
– Ну… это интересно.
Будучи в здравом уме и все такое, я бы охарактеризовала это иначе.
Вторая веревка поддалась, и я скатилась с кровати.
– Спасибо. Мне только надо…
– Иди. Я найду тебе какую-нибудь одежду.
К счастью, потрескавшаяся дверь вела в ванную, и, облегчившись, я выдохнула. Вымыла руки и умылась куском мыла, затем нашла лишнюю зубную щетку в ящике туалетного столика и воспользовалась ею, стирая кислый привкус вчерашнего празднества. Я вернулась в комнату, внезапно чувствуя себя очень, очень голой.
Джианна сидела на постели с какой-то одеждой в руках.
– Вот, держи.
Я поблагодарила ее, прежде чем накинуть наряд. На черной безразмерной футболке было лицо Элвиса Пресли, и она едва прикрыла мои бедра.
– Прошу прощения, – сказала она. – Это все, что я смогла найти. Ронан так посмотрел на меня, будто мне этого не простит.
Я взглянула на нее встревоженно.
Она улыбнулась.
– Он больше лает, чем кусается, ручаюсь.
– Я видела, как он отрезал человеку палец, и он собирается убить моего папу.
– О… – Она сморщила нос. – Полагаю, это выставляет его не в лучшем свете, не так ли?
«В дурном свете», – поправила я мысленно. Не могла не поправить.
– Мне жаль, что с твоим папой так получилось. Правда. Но ты очутилась в таком мире, где все не всегда черно-белое.
Я обдумывала ее слова, пока она шла к двери.
– Мне пора. Муж посмотрел так, что стало ясно – на ужин мы не останемся. И это ужасно, Полина делает лучший в мире медовик. – Джианна потерла рукой выступающий живот. – Как бы там ни было, уверена, в следующий раз, когда мы встретимся, на тебе будет меньше веревок и больше одежды.
Звучало оптимистично, но у меня перед глазами стояли части моего тела, отправленные коробками FedEx, гроб отца, и, если я останусь жива, мир, где мне придется идти по жизни самостоятельно. Внутри у меня все скрутило. Глаза защипало.
Ее взгляд наполнился
– Просто помни… внутри тебя есть богиня. – Она вышла в коридор и обернулась взглянуть на меня. – Ты просто должна ее найти.
Глава шестнадцатая
strikhedonia (сущ.) – удовольствие от возможности послать все к черту
Я сидел в библиотеке за письменным столом с сигарой в руке. Я не раскуривал ее, потому что на диване расположился мой брат со спящей Кэт. Они всегда были желанными гостями, зваными или нет, но я понял, что меня раздражает время, выбранное ими для визита.
В комнате царила тишина, его холодный взгляд был направлен на меня. Я знал, ему есть что сказать, и знал, что он скажет, но все же ждал.
– В комнате для гостей к постели привязана обнаженная девушка.
Мои мышцы напряглись, возмущаясь мыслью о том, что он видел ее обнаженной, – странная реакция, учитывая то, что раньше я был не против делить женщин ни с братом, ни с кем бы то ни было еще. Но я заставил себя откинуться на спинку стула и ответить:
– Она моя зверушка.
Я предположил, что неприятное чувство возникло оттого, что я был тем, кто поймал Милу. Я вложил в это столько сил. Я не хотел, чтобы кто-то еще видел ее страдания. Это принадлежало мне.
– Твоя зверушка выглядит как Михайлова.
– Потому что это она и есть.
– Ее отец не уступил твоим требованиям?
Я обрезал кончик сигары сигарным ножом.
– Уступил.
Он наблюдал за мной пытливыми глазами. Кристиан – или, вернее, Кристиан, каким я его знал, – всегда видел больше, чем следовало. Это чертовски раздражало.
– Так почему она все еще связана у тебя в постели?
Я прищурился.
– Она моя зверушка.
Он отвел взгляд, очевидно, увидев все, что требовалось.
– Лучше бы ты совершил обмен.
Раздражение вспыхнуло у меня в груди, но голос остался безразличным.
– Я не говорю тебе, как выполнять твою модную офисную работу, так что не указывай мне, как выполнять мою.
Я был удивлен тем, что Алексей уступил так быстро. И мне не нравились сюрпризы.
Хотя что-то еще – что-то жестокое – пронеслось во мне при мысли о том, чтобы отказаться от Милы прежде, чем я получу от нее все, чего хочу. У меня была идея получше: продлить страдания Алексея, подержав некоторое время его драгоценную дочь у себя. Если бы я придерживался принципа «око за око», я бы отправил ему ее изуродованное тело. Но мне не хотелось портить ее кожу. Я хотел, чтобы она лежала подо мной обнаженная, чтобы ее ногти впивались мне в спину, пока я буду проверять, сколько раз смогу заставить ее кончить. Желание бушевало внутри меня, горячее и неутолимое. Я был уверен – как только добьюсь своего, эта навязчивая идея исчезнет.