Темное искушение
Шрифт:
Прикосновение его взгляда остановило биение моего сердца, омыв жаром и неуверенностью. Пытаясь скрыть рану, как будто это могло защитить Хаоса, я прижала запястье к груди, но не смогла скрыть стекающую по руке кровь. Ронан окинул все взглядом, и его глаза затуманились, словно темное зимнее небо. У меня было чувство, будто он знал уже, что случилось – но не благодаря технологиям двадцать первого века, – и это подтвердилось всего секунду спустя.
Он хладнокровно вытащил из-за пояса пистолет и пошел мимо меня к двери.
Мой
– Нет! – Я догнала Ронана и схватила его за руку, но он стряхнул мою ладонь. – Не делай этого, – умоляла я. Мое сердце билось так быстро, что я не могла дышать. Я оббежала его, чтобы преградить путь к псу, но он лишь протолкнулся мимо меня.
– Просто дай объяснить!
Схватив его за рубашку в районе талии, я снова протиснулась между ним и Хаосом. Я пыталась выстроить между нами стену, и получилось лишь потому, что он позволил мне.
Ронан помедлил, перевел взгляд на меня и указал пистолетом на дом.
– Возвращайся внутрь.
Я проигнорировала его и выпалила:
– Он был ранен! – Я крепче вцепилась в его рубашку, слезы жгли глаза. – Я знала, есть вероятность, что он меня укусит, но все равно помогла ему. Это моя вина, не его!
Ронан не слушал меня. Ему не важны были причины. Напряжение накрыло двор, все смотрели на нас.
– Иди. Внутрь. – Голос его был спокоен, но с грубыми нотками, требующими абсолютного повиновения, подрывающими мою решимость. Его пристальный взгляд леденил кровь. Он сделает это, несмотря на все мои мольбы. Он уничтожит Хаоса и тем самым растопчет мое мягкое сердце. Потому что я для него бесполезна. Точно так же, как я была бесполезна для папы, Причалов и Ивана. Но теперь, когда я ощутила толику сопричастности к Хаосу, я не могла позволить Ронану украсть у меня это.
Презрение поглотило меня целиком, разожгло огонь в венах.
– Ты хочешь моих страданий? Тогда возьми их! – Я толкнула его в грудь, боль в запястье отдалась по всей руке. – Можешь забрать у меня все, но я не позволю тебе сделать это.
Он сжал челюсти, когда я снова толкнула его, но не пошатнулся.
– Ты не выбрасываешь вещи просто потому, что они тебя поранили! – Моя грудь вздымалась, от силы эмоций давление снова упало, в затуманенном взгляде поплыли черные точки. Волна головокружения заставила опустить взгляд на его губы, к тонкому шраму, рассекшему нижнюю. Холод, покусывавший кожу, удерживал меня в сознании, хотя в ушах звенело, как будто я погружалась под воду. Это напомнило мне о том, как он, по моему убеждению, получил этот шрам.
Тяжесть скопилась
– Ты причинил мне боль… – Тихие слова унеслись с порывом ветра, взметнувшего снег. – И я все равно помогла бы тебе. Я бы спасла тебя мальчиком, даже зная, что ты со мной сделаешь…
Я рыдала, не прекращая, бросая свое сердце к ногам Ронана перед всеми его людьми, тогда как выражение его лица говорило, что ему было бы интереснее читать скучный раздел газеты. Хотя нечто промелькнуло в его глазах, прежде чем они скользнули к моему запястью, которое пульсировало в такт биению сердца. Затем он взглянул на мои босые ноги, заставив меня болезненно ощутить, как снег обжигает стопы.
Накал эмоций спал, оставив меня опустошенной и неуверенной. Когда я покачнулась, он сунул пистолет обратно за пояс, обнял меня за талию и поднял. Этот человек без угрызений совести мог застрелить любимого Пушка пожилой дамы, и все же в его объятиях я чувствовала себя комфортно.
Дрожь пробежала по мне, мое замерзшее тело впитывало его тепло.
– Я буду ненавидеть тебя вечно, если ты причинишь ему боль, – оглушенно сказала я.
– Ты слишком драматизируешь для утра вторника.
От его слов пришло неловкое понимание того, что все смотрят на нас. Накатил легкий стыд, я уткнулась лицом в шею Ронана и пробормотала:
– Это был отличный монолог.
– Достойный «Оскара», – ответил он с оттенком скупого юмора. – Почти обморок был очень убедителен.
Когда мы вошли в дом, он сказал что-то Юлии на пути в столовую, где поставил меня на ноги.
Он протянул руку.
– Дай посмотреть.
Зная, о чем он просит, я, защищаясь, поднесла руку к груди.
– Правда, не все так плохо.
– Значит, дай мне, черт возьми, посмотреть.
Я вздохнула и повиновалась. Взгляд Ронана на рану заставил ее пульсировать, и я закусила губу, чтобы не поморщиться, прежде чем сказать:
– Полагаю, у вас нет пластыря?
Темный напряженный взгляд Ронана на секунду встретился с моим.
– Тебе нужно наложить швы.
От этой мысли живот скрутило. Я уже была на волосок от обморока, боль от иглы, пронзающей кожу, несомненно, обеспечила бы его.
– Я хочу услышать второе мнение, – сказал я, как будто только что узнала у врача дурные вести.
Он сухо посмотрел на меня и, когда Юлия вошла в комнату с аптечкой в руках, сказал ей что-то по-русски. Она даже не взглянула на мою руку, прежде чем объявить:
– Вам нужны швы, девушка.
Я зло взглянула на Ронана.
– Сядь, – потребовал он.
Я плюхнулась на стул.
Следующей к вечеринке присоединилась Полина. Она бросила любопытствующий взгляд на мое запястье, как будто это было самое интересное, что случилось за утро. Я нечасто видела кухарку, но ее выкрики по-русски после звона кастрюль и сковородок были обычным делом.