Тёмное пламя

Зима Ольга

Я чувствую его беспокойство — что мучает Алана на протяжении всех этих лет, Мэй не знает, но факт остается фактом, иногда начальнику стражи бывает нехорошо, а руки, особенно правая, не спешат слушаться. Мэю тревожно за начальника замковой стражи, но ещё тревожнее — за дядю Алана, который может остаться беззащитным в какой-нибудь крайне неподходящий для этого момент. И который не терпит ни жалости, ни снисхождения.

А потому невозмутимо поправляет руку, устраивает левую поудобнее, мгновение — и не сказать, что слабость была. Алан бледен, но это заметно

лишь тем, кто хорошо его знает, руки лежат почти естественно, а манера начальника замковой стражи не поменялась ничуть. Ровная спина, прямая осанка, спокойная уверенность.

Всякий, кто усомнился бы в Алане, поставил бы под сомнение в первую очередь себя.

Мэй понимает все это головой, но сердце просит побыть рядом — и наш офицер никуда не уходит, задает какие-то маловажные вопросы о патрулях, поддерживая беседу.

Алан, кажется, немного приходит в себя, левая рука уже не так сильно удерживает правую.

— Мэй, мне нужно кое-что обсудить с Советником, не мог бы ты его отозвать из этого блестящего, даже сияющего, — взгляд волка падает на Шайю, — общества?

— Конечно, Алан, — офицер улыбается, ему легче оттого, что легче дяде. — Но, может быть, стоило бы…

— Пожалуйста, Мэй, — тон голоса старшего волка не меняется, остается ровным и спокойным, но младший затихает и кивает.

Интересно, что ещё за непорядок происходит в Доме Волка? А если перепрыгнуть на Алана, интересно, он заметит?

Мэй кивает и отходит, но мой прыжок почему-то не удается! Это впервые, когда я не могу сесть на того ши, на которого хочу! Пока я пытаюсь разобраться с удивительным образом непроницаемым Аланом, подходит Советник…

Интересно, а это препятствие сильнее моих когтей?

Ой, ой-ой-ой! Фуф-ф-ф…

Нет, решительно, я переобщался с Бранном! Больше не буду царапать что ни попадя никогда и ни за что! Эта препона чуть не оглушила меня вовсе! Она сердитая и злая, темная, хоть и благая, а еще очень древняя. И я нисколько не завидую Алану, который находится внутри.

А еще я пропустил интересный разговор! Фуф! Всё из-за этой ерунды!

Старшие волки явно обсудили что-то важное, но теперь и Советник обращает внимание на нездоровый вид Алана.

— Алан, может, хватит геройства на сегодня? — шепчет Джаред, мне нужно усилие, чтобы расслышать его.

— Все в порядке, — Алан оглядывается, охрана отошла, рядом никого, взволнованный Мэй исчез за поворотом. — Даже если этот воротник задушит меня, а проклятое кольцо оторвет руку, у меня останется еще вторая, которой смогу держать меч!

Фуф, и выражаются они тоже загадками! Что за кольца? Что за воротники? Воротник, правда, у Алана и впрямь отличается, он пышнее, чем у прочих волков, и охватывает шею по всей высоте. Но это же обычная ткань! Неужели нельзя распустить завязки? А кольцо и правда есть, черное, словно из того же камня, что и стены.

— Если ты позабыл, так я тебе напомню, Алан, ты нужен мне, королю и этому замку живым, — голос Советника тих и убедителен. — А ещё ты нужен живым тому же Мэю, если не хочешь задумываться о вариантах.

— Слышал бы ты себя со стороны, Джаред, — полуседой волк опять едва улыбается. — Ещё немного и придется называть тебя не Советником, а Наседкой.

Вместо ожидаемого мной негодования или хоть холодности, Джаред пожимает плечами и отпускает с миром. Видимо, бережет силы для столкновения с более хар'aктерными волками.

Алан уходит, а Джаред отправляется к моему Дею, поэтому я вспрыгиваю на его сапог — увидеть меня не увидят, а до своих ши доберусь без потери сил. А то эта странная преграда на Алане меня вымотала, фуф. И как он живет под таким колпаком?

Какие все-таки отчаянные создания эти волки!

Бранн и Дей рисуются дальше по галерее, Мэй стоит в двух шагах от них, ведет светскую беседу с кем-то, кто, видимо, пытался прорваться к королю или неблагому — рука офицера ненавязчиво лежит на эфесе, а глаза со звездами сияют немного удивленно и насмешливо. Как будто можно миновать офицера Дома Волка вот так просто!

Спина ши из Дома Степи не выглядит напряженной, Мэй его не пугает, не имеет такой цели, но не допускает и мысли, будто его можно обойти.

Перепрыгнуть на офицера — дело пары мгновений, но я уже слышу их разговор.

— Поэтому я хотел бы попасть пред светлые оч… то есть на прием к королю Восьми королевств, — степняк быстро поправляется, опасаясь, как отреагирует офицер-волк.

Ох, судя по манерам, этот ши прибыл из самой глухомани Благих земель, он почти ровесник Мэя, ему тоже около трехсот лет, а молодость и жизнь вдали большого общества дают о себе знать. Уверен, наш офицер тоже это осознает. И стоит вспрыгнуть на него, я нахожу доказательства своей уверенности.

Но любые объективные причины вовсе не значат, что наш офицер оставит столь вопиющие заявления без внимания.

Мэй скалится чуть отчетливее, длинные острые клыки, длинная острая улыбка: сейчас он думает о впечатлении, а потому эффект простой улыбки усиливается. Степняк, похоже, наслышан, какие волки вспыльчивые воины, стоит, не зная, куда девать руки, сверлит высокого офицера взглядом исподлобья.

— Я не хотел сказать ничего такого… — начало тоже не из лучших.

Мэй переносит вес с одной ноги на другую, окончательно загораживая Дея и Бранна, к которым то и дело тянется взгляд собеседника.

— Однако сказали, — ещё одна светская улыбка, истинно волчья, обаятельная и угрожающая одновременно. — Я прошу вас впредь думать, что и кому вы говорите, другой волк может оказаться не столь снисходительным. Я уж молчу, что подходить с прошениями следует к дежурным.

— Но у меня важное дело! — степняк хмурится на Мэя, сводит брови, пусть волк умеет произвести впечатление, этот ши чувствует себя уверенно, он тоже умеет драться, и длинный нож у него на поясе висит не для красоты.

И в этих рассуждениях его главная ошибка. Драться с ним никто не собирается. Тем более — офицер Мэй. У офицера есть дела нужнее и интереснее, чем доказывать свои боевые умения и заниматься избиением младенцев.