Тёмное пламя
Шрифт:
— Не с-с-совс-с-сем…
Мидир обнажает меч.
— Вон из моего Дома и из моего королевства!..
Словно ветер пронесся со всех сторон, грозящий задуть пламя. Дымные тени нападают молниеносно, безмолвно, и пронзают острыми кинжалами сердце короля.
Фух, это сон. Не знаю, не знаю, кому из нас он снился. Прости, я сам не понял, как залез тебе на голову. И вовсе мне не страшно.
Да,
Ну все, теперь никакого отдыха. Нет, Алиенна не проклянет тебя, нет! Оживил бы, даже если проклянет?
Эти безумные волки.
Нет, надо еще вернуться, и да, надо вернуться с цветком, прости-прости старого занудного ящера.
Хватит колотить подушку, она ни в чем не виновата. Да, Мидир рассказал все несколько по-иному, но…
Ох, а тени-то во дворце тебе чем не угодили? Похожи на друидов, что не нравятся нашей Вороне? Они теперь и тебе не нравятся? Да, темнота теперь много неприятнее, чем когда Бранн привел и оставил тебя здесь, но…
Ну конечно, пойдем разбудим еще и Ворону!
— Бранн! — кричит Дей и врывается в его комнату, не дожидаясь ответа.
Ох, мой Дей, ты скорее залетаешь, хоть птица-то у нас Ворона, а не волк.
— Де-е-ей, — тянет в своей грезе Бранн, словно ожидая тебя.
Он сидит на полу, и не думая ложиться в постель. Глаза его открыты, а взгляд устремлен в никуда. За левым ухом чудится голубое сияние, но оно быстро гаснет.
— Хорошо, что ты пришел сам, — наша Ворона снова поднимается к поверхности из каких-то неблагих глубин. — Я тут подумал… Твой отец — великий маг. Ты его сын, пусть и после смены имени. Я должен был почуять волшебство в твоей крови, но я не ощутил ни магии, ни Проклятия. А я ведь не просто был рядом, я много раз дотрагивался до тебя, — свечи в люстрах и подсвечниках вспыхивают, взгляд Бранна обеспокоенно сверлит тебя, мой волк, кажется, в надежде просмотреть насквозь и добиться ответов напрямую. — Знаешь, что это значит, просто Дей?
— Теряюсь в догадках!
Да, ты шел немного не за этим, мой волк, но дай ему договорить: выслушать Ворону проще, чем терпеть его пристальное внимание.
— Кто-то полакомился тобой, мой друг, — Бранн задирает голову, чтобы смотреть тебе в глаза. — И не очень давно. Высосал досуха, — прищуривается, словно просвечивая тебя взглядом. Добавляет тревожно. — Как ты еще жив, не понимаю!
Ох, мой Дей. Для кого молодой хищник является лакомством?
— Что для этого нужно было сделать? — не пугается, уточняет Дей, складывая руки на груди, хмурясь и припоминая. — Стоять рядом?
— Нет, — Ворона задумчиво качает головой, что-то прикидывая и сейчас. — До тебя должны были дотронуться.
Гвенн, отец, Финтан?
— Вот так, — говорит Бранн, подхватываясь с пола одним движением и дотрагиваясь до твоих запястий.
Как жарко! Мне не так давно было так жарко, мой Дей. Когда… Когда меня передал тебе тот друид. Это я? Это через меня тебя лишили остатков магии?!
Держись, мой Дей, тебя немного качает, кажется, магии в тебе сколько-то должно обязательно быть!
Ох! Вот только что было невозможно жарко, а теперь свирепо холодно. Полное ощущение, что мы опять в неблагих горах, мой Дей, как тогда, еще до болота! В ушах свистит ветер, меняя высоту и голос, свежие порывы ерошат волосы, уносят усталость и нервозность, ты снова как будто целый, мой волк!
Я не знаю, что делает Бранн, но это все заканчивается так, словно он бьет тебя в челюсть!
Голова моего волка откидывается, но потом приходит давно позабытая легкость, которой не было с тех пор, как мы покинули дом. Да, и мне тоже хорошо и легко.
— И что это сейчас было? — моему Дею трудно сосредоточить взгляд на Бранне, который стоит по-прежнему очень близко и по-прежнему держит за руку.
Глаза Вороны довольно блестят:
— Это было небольшое лечение. Небольшое, потому что ты пока здоров, а до болезни лучше не доводить. Помнишь тяжелобольных высших? Вот до этого лучше и не доводить, — Бранн отпускает твои руки и отворачивается, сам тоже потряхивая головой. — Все ши глубоко магические создания, это часть нашего естества, её нельзя терять без последствий.
Да, мой Дей, маги умеют много такого, что нам не слишком понятно. А неблагие маги — тем более. А уж наш неблагой маг!
Наш маг разворачивает к себе, разглядывает твою окончательно зажившую ладонь и слабо улыбается. Уверен, он знал о твоей ране еще и тогда, когда ты стучал его по спине не правой, как обычно, а левой рукой. Затем Бранн присаживается в изножье кровати, поправляет рукава рубашки: мне, да и тебе, мой волк, видно, что веревочный браслет все ещё темнеет на его запястье. Как бы то ни было, от новой сущности волка Бранн не хочет отказываться даже столь символически.
— Но ты же шел ко мне не за этим, Дей? — Ворона пытается сдержаться, но зевает.
Тени за твоей спиной становятся особенно неблагими, поэтому ты так спешишь закрыть дверь и отойти от нее, да, мой Дей? Ворона, однако, ничего не чует, может быть, это разыгравшееся воображение дает о себе знать?
— Да, Бранн, я не о том, — поворачиваться к Вороне лицом опять немного боязно, в голове крутятся варианты того, что может сказать наш неблагой. Что-нибудь про логичность сна по ночам или природу выдуманных видений. Но мой отчаянный волк договаривает. — Я видел сон.