Темное торжество
Шрифт:
— Он там в плену был! — раздраженно настаивает мужчина.
— Ну нет бы с советниками остаться, — обиженно произносит Исмэй. — Послание было для меня, а ты тут зачем?
Я невольно улыбаюсь. В этих словах вся Исмэй.
— Затем, что нам передали знак святого Камула, которому служу я, а не ты.
Тут Исмэй со спутником выходят из-за угла и направляются к стражнику.
— Где ты взял это? — спрашивает вельможа.
Он рослый, темноволосый, определенно очень сильный, и выправка у него воинская.
Стражник тычет
Вот он делает ко мне шаг.
— Ты еще кто? — спрашивает он негромко и очень сердито.
Я открываю рот для ответа, но Исмэй отпихивает грозного спутника:
— Вот что, Дюваль, сообщение было для ме… Ой! Сибелла!
Она бросается ко мне и обеими руками прижимает к самому сердцу. Я тоже крепко обнимаю ее… и больше всего в этот миг мне хочется разреветься у нее на плече. Она живая. Настоящая. И она здесь, рядом со мной. Очень долгое мгновение мне ничего другого не требуется. Только знакомые руки, заключившие меня в свое кольцо.
Наконец Исмэй бережно отстраняется:
— Неужели это действительно ты?
Я пытаюсь улыбнуться. Улыбка получается донельзя кривая.
— Я. Наяву и во плоти.
— Откуда листок? — прямо-таки излучая нетерпение, спрашивает спутник Исмэй.
Брошь Чудища зажата у него в кулаке. Исмэй назвала его Дювалем, стало быть, это незаконнорожденный брат герцогини.
— Я вам кое-что привезла. Во-он там… — И я киваю в том направлении, где, сидя на лошадях, дожидаются Чудище и Янник.
Лицо Дюваля озаряется точно такой же радостью, как у Исмэй при виде меня. Он хочет броситься к другу, но я ловлю его за руку.
— Он тяжело ранен, — объясняю я. — Если снимете с седла, придется на носилках нести. Надо, чтобы все было проделано тихо. Кроме того, у меня куча новостей, и все одна другой хуже.
Дюваль понимающе хмурится и отдает распоряжение страже организовать помощь да поменьше болтать языками. Потом наконец-то бежит приветствовать друга.
— Ты сделала это! — возбужденно шепчет Исмэй. — Освободила его! Я не сомневалась, что ты сможешь!
Я удивленно смотрю на нее:
— Так ты знала о моем задании?
Она хватает меня за руки:
— Не только знала, я это и придумала! Просто не нашла другого способа выдернуть тебя оттуда. Когда мы сталкивались в Геранде, я всякий раз боялась за твою жизнь… и за рассудок тоже. А теперь ты наконец здесь, и глаза совсем не такие, как тогда. Безумие наконец отступило.
Я просто не знаю, расцеловать ее за то, что вытащила меня из дома д'Альбрэ, или затрещину влепить за все те беды, что ее блистательная идея на меня навлекла. Однако в самом главном она не ошиблась. Я больше не чувствую себя на грани помешательства.
Исмэй берет меня под руку, и мы идем к нашим друзьям.
— Никогда не прощу матушке настоятельнице, что она отправила тебя
Я ощущаю прикосновение паники, но она сразу же отступает. Тайна моей истинной личности неизвестна даже Исмэй — при всей нашей близости. Я согласно киваю… От дальнейшей беседы на небезопасную тему меня спасает восторженный рев Чудища.
— Во имя всех святых! — восклицает рыцарь. — Ты живой! Да как такое возможно?
— Примерно такое же чудо позволило тебе въехать сюда на коне, великанище, — отвечает Дюваль.
Тут нам с Исмэй приходится резво отскочить в сторону. Мимо пробегает добрый десяток воинов, они тащат пустые носилки. Исмэй указывает им на Дюваля с Чудищем.
— Идем, — говорю я и, выпустив ее руку, бегу вслед за носилками. — Надо объяснить им, как с Чудищем обращаться.
Тот уже успел расшуметься, доказывая, что совершенно здоров. Я быстро сообщаю Дювалю о его горячке и о том, что он едва может ступать на увечную ногу.
— Отвезем его в монастырь к сестрам святой Бригантин, — посовещавшись со своими людьми, отвечает он. — Если кто и справится с его ранами, так это монашки.
Он смотрит на меня так, что я понимаю: в самом скором времени не миновать подробнейших расспросов. Потом поворачивается к Чудищу и дает указания помощникам.
Однако спустить наземь почти беспомощного человека в двадцать стоунов весом оказывается очень нелегкой задачей. Чудище белеет, скрипит зубами и напоминает Дювалю, что он все-таки не мешок с луком. В итоге рука одного из стражников соскальзывает, испуганная лошадь принимает в сторону, Чудище ударяется раненой ногой и теряет сознание.
Я вздыхаю.
— Это у него вроде как в привычку вошло, — вполголоса сообщаю остальным. — Хотя, может, оно и к лучшему.
И я жестом предлагаю Яннику спешиться, чтобы наконец показать этим олухам в шлемах, как снять рыцаря с лошади и по ходу дела не прикончить его.
Дюваль явно разрывается между необходимостью позаботиться о друге и своими обязанностями при дворе сестры. Делать нечего, я заверяю его, что Янник вполне способен исполнить все необходимое. Дюваль строго объясняет своим людям, что именно им следует сказать бригантинкам, и сам обещает незамедлительно прибыть в монастырь. Потом поворачивается ко мне.
— Идем, — говорит он. — Мы должны знать во всех подробностях, что с вами произошло.
— Конечно, господин мой.
Мне и самой очень хочется наконец выложить все, что узнала. Я несла в себе эти сведения, точно горячий уголь, постепенно сжигавший мое нутро. Пора уже от него освободиться!
Исмэй вновь берет меня под руку, и мы следуем за Дювалем к дворцовым дверям.
Я тихо спрашиваю:
— Куда он нас ведет?
— В покои герцогини, — отвечает Исмэй. — Государыня как раз держит совет с приближенными.