Темное торжество
Шрифт:
Одна беда — все они поклялись биться вместе с Чудищем в сражениях грядущей войны.
Чем больше я осознаю незавидность своего положения, тем сильнее разбирает меня смех. Помилуйте, я красива, образованна и умна, у меня не перечесть всяких умений, в том числе смертоносных… только проку от них — как от ведерка помоев.
Я плотней запахиваюсь в плащ, спасаясь от холодного ветра, и шагаю через мост ко дворцу. Приближаясь к стражницкой, быстро поправляю оружие, убеждаясь, что кинжал у меня на поясе очень хорошо виден, а из рукавов выглядывают ножны, пристегнутые на запястьях. Пусть думают, что я ходила
Охранник окидывает взглядом мое платье и выставленное напоказ оружие и приветственно кивает. Похоже, в Ренне крепко уважают последователей древних святых.
Добравшись к себе, с радостью обнаруживаю, что там никого нет. Я слишком устала, чтобы снимать платье, и ограничиваюсь лишь тем, что распускаю шнуровку. Ложусь в постель и задергиваю занавеси, отгораживаясь от рассветного солнца. Святой Мортейн, сделай так, чтобы я хоть несколько часов никому не понадобилась! Мне ужасно хочется спать…
ГЛАВА 25
Довольно скоро меня будит стук в дверь. Входит маленькая служанка. Она приносит свежей воды для умывания и сообщает новость: меня ждут на совете у герцогини.
Делать нечего, приходится вылезать из-под одеяла и заново одеваться. Вряд ли иные дела заставили бы меня так скоро встать, но тут я собираюсь со всей поспешностью. Уж очень хочется поскорей выложить все, что знаю, и тем самым избавиться от давящего груза тайн.
Когда снова стучат, я тороплюсь к порогу и вижу, что там меня поджидают Исмэй и Дюваль. Вот так сопровождение! Даже непонятно, радоваться мне по этому поводу или беспокоиться. Однако Исмэй тепло приветствует меня, и даже Дюваль глядит дружелюбно. Пожалуй, можно радоваться.
Он кланяется с придворной учтивостью:
— Нам хотелось бы услышать полный отчет обо всем, что произошло в Нанте, если только тебе не слишком тяжело об этом рассказывать.
— Рада буду послужить, государь мой, — отвечаю я, выходя в коридор.
Исмэй ободряюще подмигивает.
Дюваль ведет нас в покои более официальные, чем тот, где я побывала накануне. Двое стражей при дверях приветственно кивают нам, потом делают шаг к створкам и распахивают их перед нами.
При всем том, что я хорошо вымылась и облачилась во все чистое, все же почему-то чувствую себя замаранной. Так, словно скверна общения с д'Альбрэ навсегда впиталась в мою кожу.
Сегодня на столе не видно никаких карт, зато стоят графины с вином и изысканные серебряные кубки.
Мой взгляд немедленно устремляется в укромный угол покоя, неподалеку от заглавного места у стола. Там расположился Чудище. Его доставили сюда на носилках и устроили в большом кресле, подставив табуретку, чтобы он мог вытянуть больную ногу. Ему все это очень не нравится, он поминутно порывается встать и жалуется, как невыносимо сидеть в присутствии герцогини.
Монахиня в синем облачении бригантинки явно не в первый раз указывает ему на то, что остальные члены совета сидят и не слишком переживают из-за этого.
— Но я же не советник! Я простой рыцарь!
— Был раньше, — произносит герцогиня, разрешая таким образом спор. — Отныне и впредь, сэр Бенабик Варох, я произвожу
На его лице такое удивление, что он почти смешон.
— Смиренно принимаю эту великую честь, государыня…
Он делает движение, чтобы все-таки встать и склониться в поклоне, но монашка удерживает его в кресле.
Герцогиня поворачивается ко мне.
— Надеюсь, ты отдохнула и освежилась, — ласково произносит она.
— О да, ваша милость. Благодарю вас за заботу.
— Как же не позаботиться о той, что послужила мне так славно!
Она кивает Дювалю, и тот, усадив меня в кресло, вручает кубок вина. Я принимаю его, радуясь возможности сжать что-то в руках, и беспокойно оглядываюсь. Мне даже незнакомы этих придворные…
Верно угадав мою мысль, Дюваль вмешивается:
— Нужно, пожалуй, представить тебе присутствующих. — Тут его губы изгибаются самым очаровательным образом. — Ну, с Чудищем ты уже знакома… Это канцлер Монтобан, сражавшийся во многих битвах бок о бок с моим отцом. Вот Жан де Шалон, кузен самой государыни, недавно освобожденный от насильственного удержания регентшей Франции. Капитан Дюнуа… полагаю, ты видела, как он умчал герцогиню, подхватив ее на седло. А вот епископ Реннский, собственными руками надевший на нее корону. Всех прочих ты знаешь. А теперь, госпожа, прошу изложить все, что разузнала о намерениях д'Альбрэ.
Я набираю побольше воздуха в грудь:
— Д'Альбрэ вовсе не отказался от своих планов заключить брак с герцогиней. Он готов это сделать даже силой.
Капитан Дюнуа громко фыркает:
— Он со всей ясностью заявил об этом, устроив нам ловушку возле стен Нанта. Не считает же он нас настолько безмозглыми, чтобы мы позволили проделать такой трюк еще раз?
Его пренебрежительный тон больно задевает меня, но на выручку поспешает Исмэй.
— О той ловушке, — негромко замечает она, — нас предупредила именно Сибелла.
Краем глаза я замечаю, как ползут вверх брови матушки настоятельницы.
Капитан Дюнуа склоняет передо мной голову:
— Полагаю, ты заслуживаешь превеликой благодарности, госпожа, ведь твоими усилиями мы были избавлены от немалой беды! Но я полагаю, что теперь-то графу уже никак не добраться до государыни.
Я качаю головой:
— Увы, капитан. Все еще далеко не окончено. Он предполагает в самом скором времени двинуть свои силы на Ренн.
В комнате на некоторое время становится тихо.
— Ну, не настолько же он глуп, — хмуро произносит капитан Дюнуа.
— Вдобавок это выглядит решительно невозможным, — подает голос канцлер Монтобан. — Стены у нас двенадцатифутовой толщины. Они отразят любой штурм.
Я наклоняюсь вперед.
— Это в случае, если атака произойдет снаружи.
Опять воцаряется тишина. Вот теперь они смотрят на меня во все глаза.
— Граф д'Альбрэ не только жесток и безжалостен, — говорю я, — но и бесконечно хитер. Он уже начал посылать своих людей небольшими группами, чтобы они внедрялись в город и смешивались с горожанами. Когда все будет готово, он двинет к Ренну свои главные силы. Предполагается, что засланные воины откроют ему ворота и таким образом осада будет победоносно завершена.