Темное торжество
Шрифт:
— Благодаря госпоже Сибелле, — говорит он, — мы, кажется, обезвредили всех подсылов, так что некому будет помочь д'Альбрэ изнутри.
Я молча спрашиваю себя, как он может быть настолько уверен? Мы выловили семнадцать лазутчиков, но что, если это не все? Вдруг я кого-нибудь пропустила?
— А что слышно об испанских войсках? — спрашивает герцогиня. Она выглядит осунувшейся и усталой. — Сумеют ли они опередить д'Альбрэ?
— Они прибыли нынче утром, ваша светлость, — отвечает капитан Дюнуа. — Мой ближайший
Это, конечно, добрая новость, вот только тысяча прибывших из Испании воинов — сущая мелочь по сравнению с войском д'Альбрэ.
— А свободные отряды?
— С ними связались, — отвечает канцлер. — Они будут здесь в течение двух недель.
Слишком поздно.
Герцогиня вновь поворачивается к капитану Дюнуа:
— Что слышно о погоде на море, прекратились ли шторма? Когда ждать высадки британских войск?
Шесть тысяч англичан дают нам самую большую надежду на то, что д'Альбрэ не осадит город.
Дюнуа и Дюваль угрюмо переглядываются.
— Мы только что получили известие, ваша светлость, — мягко отвечает капитан. — Французы захватили Морле.
Советники дружно ахают.
— Но как же англичане?
— Им придется пробиваться к нам с боем…
— …Или погибнуть прямо на месте, — мрачно довершает капитан Дюнуа.
В комнате становится тихо. Удар, постигший нас, воистину тяжек. На шею независимой Бретани как будто накинули петлю.
Дюваль, кажется, с трудом сдерживается, чтобы не выругаться. Он принимается расхаживать из угла в угол.
Чудище, последние несколько минут клокотавший, точно покрытый крышкой котел, наконец подает голос:
— Я завтра же со всей спешностью отправлюсь в Морле и возьму с собой угольщиков.
И он по очереди обводит взглядом всех присутствующих, словно ожидая возражений.
Канцлер Монтобан хмурит брови.
— Вы хотите победить тысячное войско французов с какой-то горсткой углежогов? — спрашивает он.
Я поневоле задаюсь вопросом, знает ли он вообще, на что способен Чудище?
— Нет, — отвечает рыцарь. — Мы их лишь отвлечем, чтобы англичане могли высадиться.
В голосе Дюваля впервые за несколько дней звучит надежда. Он задумчиво произносит:
— А ведь это возможно…
— Кроме того, — продолжает Чудище, — по дороге я всех жителей подниму на битву против захватчиков, явившихся забрать нашу землю. Глядишь, кто-нибудь и присоединится к нам в Морле.
— А я все равно говорю, что угольщикам верить нельзя, — повторяет канцлер Монтобан. — Это слишком непредсказуемый и мятежный народец. Они, чего доброго, сбегут, аккурат когда в них будет нужда!
Глаза Чудища сверкают ледяной синевой.
— Они дали мне слово, канцлер. И я склонен им верить.
— Они не слишком изощрены в искусстве войны, — замечает Шалон. — У нас нет времени обучать их правильному строю и всему, что положено.
Чудище
— Тем-то и хороши угольщики — они бьются не как все. Делают то, чего от них никто не ждет. Их стихия — скрытность, хитрость, внезапность. Обман и засада — вот их сильные стороны.
— Но в этом нет чести, — возражает Шалон.
— А много ли чести в поражении? — замечает Дюваль. — Я вот против воли гадаю, не приурочил ли д'Альбрэ свое выступление к выступлению французов? Может, он знал, что англичане, спешащие нам на помощь, столкнутся с препятствиями, и вовсе не случайно решил нанести свой удар именно теперь?
В наступившей тишине подает голос аббатиса:
— Скоро мы это выясним. Госпожа Сибелла возвращается в окружение д'Альбрэ, и мы вновь будем заблаговременно узнавать о его планах.
Герцогиня растерянно оглядывается на меня. Лицо Исмэй становится белей снега.
— Но там для нее слишком опасно! — говорит государыня. — Он наверняка знает или, по крайней мере, догадывается, кто устроил Чудищу побег!
— О безопасности, ваша светлость, вопрос не стоит, — отвечает настоятельница. — Мы думаем лишь о том, как послужить вам, а через вас — святому Мортейну.
— Мы не оставляем без внимания вашу верную и преданную службу, матушка, — говорит Дюваль, и я улавливаю в его голосе некую нотку, свидетельствующую: он ей тоже не слишком доверяет.
Молчание затягивается. Потом слово вновь берет герцогиня:
— Боюсь, господа мои, нам следует согласиться с Чудищем и казначеем. Выбор у нас небогатый. Думается, мы должны предоставить угольщикам возможность показать себя.
Итак, не я одна завтра отправлюсь на верную смерть. В безнадежное предприятие ввязывается и Чудище.
ГЛАВА 33
Когда совет наконец распускают, я поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери. Я чувствую на себе взгляд Исмэй, он буквально молит: «Оглянись!» Но я не оглядываюсь. Я просто не могу. Только не сейчас!
Чудище тоже сверлит взглядом дырку в моей спине, но я и на него не обращаю внимания.
Уединиться в тишине собственной спальни — вот что сейчас мне необходимо.
Добравшись к себе, я перво-наперво запираю дверь с намерением никому не открывать.
Поразмыслить. Мне нужно поразмыслить.
Последние полученные нами известия несказанно облегчат мне задачу, если я все-таки отважусь бежать.
Матушка аббатиса ни о чем не узнает еще несколько дней. А то и недель. К тому времени д'Альбрэ либо проиграет, либо победит, и характер войны, которую ведет наша страна, изменится совершенно. Дюваль уж как-нибудь убережет Исмэй, он нипочем не допустит, чтобы аббатиса, узнав о моем бегстве, отправила подругу вместо меня. Что до Аннит, вызывать ее из монастыря будет уже попросту поздно.