Темные изумрудные волны

Московцев Федор

Услышав эту новость, Андрей обрадовался. «Серёжин друг», — это Кохраидзе Василий Гурамович, отвозивший их на море. Он возглавлял фирму «Медкомплект». Найти его — дело нескольких минут.

Но… неприятное чувство отчуждённости охватило его. Подкрадывались новые сомнения, их подкрепляли новые воспоминания.

«… Если б я знала, что доставляю тебе такое неудобство своим молчанием, как ты мне, то убеждена: я говорила бы без умолку…»

Разве это не её слова? Почему же она молчит столько времени? Есть ли на свете большее неудобство, чем его бессонные ночи, его тревожные мысли, его мучительное ожидание?

И тут другой вопрос начинается: она переехала в Москву и устроилась на работу, значит, вышла из добровольного заточения, приняла какое-то решение. Если имело

место очередное душевное пике, то, судя по всему, Катя из него успешно выбралась. Ну, и почему такая тишина в эфире? Катя! Где ты?

Она медленно принимала решения и быстро их исполняла. Отталкиваясь от этого, нетрудно догадаться, почему от неё нет известий. Встреча с Андреем не входила в её планы.

И он решил — если в самое ближайшее время она не выйдет на связь, то все его обязательства перед ней потеряют силу.

Глава 98

Скрип приоткрытой двери, Боль затаилась в глазах, Белой дрожащей руки Еле заметный взмах. Только зрачки в никуда, В серый промозглый дождь, Ты не был здесь никогда, Не был и не придешь. Пепел вместо души, Серый никчемный прах, В глухой осенней тиши Перед реальностью страх. Никто никогда не поймет И не узнает, что я Вою во тьме на луну, Потому что люблю тебя.

Глава 99

Волгоградский областной кардиологический центр находился на удалении от городских застроек, в районе Горная Поляна — экологически чистом месте, изобиловавшем минеральными источниками.

На строительство кардиоцентра было израсходовано около ста миллионов долларов, из которых тридцать миллионов потрачено на оборудование. С немецкой инжиниринговой компанией был заключен договор, и перечислена предоплата. Когда здание построили, немцы заявили, что дойчмарка просела перед долларом — валютой контракта была немецкая марка — и на закупку оборудования не осталось денег. Российская сторона возмутилась — договор и спецификация подписаны, цены зафиксированы, предоплата перечислена в полном объёме, о колебаниях курсов валют в договоре не сказано ни слова, поэтому заказчика не должно интересовать, что там творится на рынке мировых валют.

Немцы стояли на своём, и требовали подписания приёмо-сдаточного акта. Областную администрацию это, естественно, не устраивало. Началась тяжба. Чиновники всех уровней оказывали посильную поддержку в решении вопроса, были задействованы областная администрация, прокуратура, руководство УВД, представительство Волгоградской области в Москве, депутаты Госдумы, министерство здравоохранения. Действия многочисленных чиновников координировал главный врач кардиоцентра. Это оказалось крайне сложной задачей. В массе своей оказавшись людьми заинтересованными в отстаивании национальных интересов, люди действовали в пределах своих полномочий, а для решения вопроса этого оказалось мало, нужно было приложить сверхусилия.

И главный врач стал двигателем этой неповоротливой чиновничьей машины.

Оборудование отстояли. И все облегчённо вздохнули, и не только потому, что спасли бюджетные деньги и получили оборудование. Перекрестились, что не взяли от поставщиков ни копейки отката, иначе разразился бы грандиозный коррупционный скандал, многие бы угодили за решётку за растрату бюджетных денег, а пустая коробка осталась бы стоять на живописных холмах Горной Поляны.

На момент ввода в эксплуатацию, по оснащённости кардиоцентр был одним из лучших в Европе.

Глава 100

Войдя без стука к заместителю главного врача, Игорь Быстров сразу же вывалил неприятную новость. Заместитель, Владлен Михайлович Ильичев, массивный, лобастый, с бугристым лицом, с массой седых, по-бетховенски спутанных, курчавых волос над мясистым лбом, молча выслушал, и спросил:

— Что значит «свистнул все деньги»?

Быстров рассказал всё заново. Ильичёв сразу схватил суть вопроса, но всё же уточнял элементарные вещи. «Поставили оборудование?» — «Да, всё поставили». — «Поставлено всё в срок?» — «Да, конечно». — «Установили?» — «Да, Владлен Михайлович, установили». — «Инженеры установили?» — «Да, сервис-инженеры установили и настроили». — «Они тут были в командировке за счёт фирмы?» — «Естественно, всё это предусмотрено договором». — «А где они жили…»

На самом деле Ильичёв размышлял над тем, что произошло, и обдумывал дальнейший план действий.

Для закупки дополнительного оборудования была привлечена петербургская компания «Передовые Технологии». Переговоры вёл заведующий отделением кардиохирургии Быстров. Он прекрасно осведомлён о существующей системе скидок, знал все цены. Обычно компании предлагают так называемые «каталожные», «заводские» цены, плюс растаможка. Себестоимость оборудования не превышает двадцати процентов этих цен. Представитель производителя, или дилерская компания, имеет определённый разбег, и может «упасть» процентов на пятьдесят, если сумма контракта велика. Обычная скидка — 10–15 %. С «Передовыми Технологиями» договорились на десять процентов, и эти деньги директор фирмы должен был передать Быстрову через несколько дней после монтажа оборудования. Так получилось, что Игорь уехал с семьёй на море. В то же самое время в Петербург приехал заместитель главного врача по хирургии Птицын, — так же, как и заведующий кардиохирургией, петербуржец, приглашённый на работу в Волгоград из-за отсутствия своих специалистов. Он был знаком с директором «Передовых Технологий», в прошлом имел с ним дела. Они встретились, и Птицын попросил передать полагавшийся бонус через него. Несмотря на то, что переговоры насчёт комиссионных вёл Быстров, директор согласился. Спецификацию утверждали все вместе, априори было известно, что бонус будет «раскидан» на всех врачей, лишний раз в Волгоград мотаться неохота, а Птицын — человек проверенный; и деньги в итоге были ему переданы. Приехав с моря, Быстров позвонил в Петербург, и ему было сказано, как всё произошло. Он обратился к Птицыну, тот ответил, что ничего не знает. Снова звонок в Петербург, и снова тот же ответ. Насчёт директора фирмы Быстров не сомневался — многолетние отношения, и перспективы дальнейшей работы с кардиоцентром, тому просто не имело смысла кидать. А за Птицыным водился такой грешок…

— Вы там не мухлюете, два питерца? — неожиданно спросил Ильичёв.

— Владлен Михайлович… свистните Птицына, и спросите его, сейчас, при мне!

— Верю тебе, верю, это я так… Я вижу людей, ты — честный парень, а этот индюк мне сразу не понравился.

Игорь был взбешен. Что сказать жене? Что сказать брату, которому обещаны деньги на бизнес?

— Давайте вызовем его, Владлен Михайлович, давайте будем разбираться! Главный врач…

— Успокойся. Главного не будем трогать. Как ты это представляешь — разобрать на пятиминутке, что ведущий хирург скрысил взятку? Уволить по статье — так ведь такой статьи нет! Главный не будет наказывать специалиста, которому куплена квартира, и который ещё её не отработал. Лет пять придётся ждать…

— Пять лет?!

— Потом мы ему сделаем подножку.

Игорь потерял терпение, в этом Волгограде люди живут в другом измерении, они думают о сведении счётов, а не о решении проблемы.

— Зачем подножку через пять лет, деньги сейчас нужны!

— У нас другие приоритеты — нам нужно поставить дело и воспитать кадры. Потом — всё остальное. Скрысил — хрен с ним, пусть поперёк горла встанут.

Выпустив пар, пожелав летучей крысе приземлиться на очко, Игорь ушел ни с чем. Одна мысль его снедала: где взять деньги? Ведь это крайне несерьёзно — объяснять близким людям, что какой-то мудак замылил деньги. Попробуй объясни это жене, детям, и брату. В расстроенных чувствах он поднялся в отделение, и возле своего кабинета увидел посетителя. Это был Трегубов.