Темные изумрудные волны
Шрифт:
Ему не удавалось «вдыхать аромат розы, не дотрагиваясь до шипов».
А её умение держать дистанцию просто сводило его с ума. Она позволяла ему целовать, ласкать себя, но близости у них не было. По её мнению, за год знакомства они недостаточно хорошо узнали друг друга. Неужели она была дорога ему лишь желанием, которое внушала?! Смятение чувств не позволяло ему постичь с достаточной ясностью эту бледную философскую истину.
Так не могло продолжаться без конца. Дело должно двигаться — либо вперёд, либо назад. Андрей продолжал вести осаду. И если б не выручала Ольга, совсем пришлось бы туго.
…Он
«Вот если бы они держались за руки, а на прощание поцеловались, интересно, смог бы я наорать на неё, и послать куда подальше?» — подумал Андрей.
Мариам подошла, как ни в чём не бывало, взяла его под руку. Они пошли на набережную. Он решил её позлить, и сделал вид, что ничего не произошло. Рассказал смешной случай, потом заговорил о работе. Наконец, она не выдержала, и спросила раздражённо, почему он не выясняет причину опоздания, и что это за парень проводил её. Разве Андрею безразлично, что его девушка ходит с другим?
Он покорно задал вопрос, который она так ждала. И она возмутилась, почему нет живого интереса, всё как из-под палки. Тогда Андрей изобразил живой и неподдельный интерес.
Мариам объяснила.
Парень — это одноклассник, с которым она когда-то встречалась. После их расставания он всё время надеялся, что они снова будут вместе. И теперь ему необходимо окончательно выяснить, вернётся она к нему, или нет.
«Когда прекратятся эти дурацкие попытки заставить меня ревновать?» — зло подумал Андрей. Вслух же сказал:
— Как тебе понравится, если я активирую свой телефонный справочник, разыщу всех школьных, институтских, и прочих подруг, начну с ними выяснять что-нибудь — непременно перед нашим свиданием?!
— На минуточку: все твои «бывшие» — шалавы, а я с этим человеком встречалась несколько лет, он настоящий друг, — презрительно проговорила Мариам. — Твоё сравнение неуместно.
Начался прессинг. Когда Андрей, отчаявшись, стал просить прощения непонятно за что, Мариам успокоилась.
Они пришли в ресторан «Август». Заняв столик на балконе, откуда открывался вид на Волгу, принялись листать меню. Быстро всё просмотрев, Мариам сказала, что доверяет выбору Андрея. Когда подошёл официант, Андрей заказал греческий салат, мясные рулеты с жареными грибами, и бутылку шампанского.
И стал рассказывать про Гордеева, про его новую чудинку. Он начал строить дом на Тумаке. Почему так далеко? Для бешеной собаки семь вёрст не крюк. Реально, Глеб надеется, что когда-нибудь в черте города построят мост через Волгу, и тогда не надо будет мотаться в объезд, через Волжский, или часами ждать паром. Все отговаривали его — ведь даже строительство моста не спасёт ситуацию, а если уж рассчитывать на этот мост, надо строить дом в Краснослободске, а не на Тумаке. Но эти уговоры только укрепили решимость Глеба. Если бы ему стукнуло в голову строить дом в Жирновске, он бы и этому нашёл объяснение.
На стройку он взял бригаду таджиков. Сказал, что так дешевле, но платил им, как потомственным москвичам. Из-за этой стройки он стал меньше внимания уделять бизнесу, реже стал ездить в командировки по своему официальному месту работы.
— Если он не работает, — сказала Мариам, — забери бизнес, работай один. Это же твоё дело.
— Дело начал он, потом пригласил меня. Да и не собираюсь я кидать его, это непорядочно.
— Мой отец поссорился с компаньоном, и стал работать один. Он говорит, что все компаньоны рано или поздно разбегаются.
— Тем более мы дружим.
— Мне он не нравится. Почему ты не работаешь с Второвым, он выглядит интереснее.
— «Интересный человек» — это не профессия.
Андрей задумался над тем, надо ли сообщать Вадиму переданные Ольгой сведения. Несмотря на уговор, она всё-таки подслушала беседу Капранова с неким Давиденко. Обсуждали варианты защиты от москвичей, пытавшихся взыскать с завода девятьсот тысяч долларов. Первый вариант — провести налоговую проверку, найти массу нарушений, и передать дело в УНП. Если москвичи выиграют суды второй и третьей инстанции, и начнут банкротить завод, в любой момент времени можно будет выставить инкассо, и арестовать заводской счёт. А инкассо можно выставить на любую, самую запредельную сумму. Бюджетный долг считается первоочередным, поэтому москвичам придётся покурить в сторонке. Банкротить завод будет налоговая инспекция — волгоградская, опять же. Значит, конкурсный управляющий будет свой человек. Значит, ситуация будет предсказуема.
Другой вариант связан с силовым воздействием на москвичей, и выход на тех, кто за ними стоит. Ни у кого нет сомнений в том, что замутили дело волгоградцы, Москва — для прикрытия. И, скорее всего, кто-то из своих, из акционеров. Когда тайна откроется, этих людей, как минимум, вышвырнут с завода.
Ночь простёрла над городом свои темные покровы. От Волги веяло прохладой, и яркие звёзды в чёрном провале от этого казались ещё холоднее.
Разговаривая с Мариам, Андрей думал над этой сложной задачей — говорить Вадиму, или нет. Не мешало бы его проучить за то, что не взял в дело, но, с другой стороны, он друг.
Когда Мариам не устраивала сцен, общаться с ней было одно удовольствие. Она умела слушать, была приятной собеседницей.
Иногда она бросала какую-нибудь общую фразу, являвшуюся вводной для длинной разговора, подталкивавшую собеседника долго о чём-нибудь рассказывать. Например, она говорила: я верю в любовь и в счастливую встречу. И испытующе смотрела на Андрея. Предполагалось, что он начнёт разгадывать ребус: имеется в виду их счастливая встреча, или же девушка мечтает о новой. Тема для длинной дискуссии задана.
Или же вопрос: почему интереснее работать в иностранной компании? Тут в двух словах не скажешь, предполагается развёрнутый ответ. Начать хотя бы с того, что вопрос дискутабельный — откуда такая уверенность, что в иностранной компании работать интереснее, чем в российской?
Иногда казалось, что Мариам не очень-то понимает, о чём идёт речь, и что ей неинтересно, и вопросы задаются формально. Но всё равно общаться с ней было приятно. Ощущалось превосходство над этим прелестным созданием, а это уже что-то значило. Она была из тех красавиц, чей обжигающий взгляд заставляет трепетать даже суровые сердца.