Темные Знамения
Шрифт:
– Как так? – Он резко встал с кресла. Казалось, его только что предали. Оставили одного – против целого корпуса, полного упырей. И кто?
– Боюсь, это не моя вина, Альдред. Я бы хотела остаться, но мне деликатно указали на дверь. – Нервничая, сестра Кайя переминалась с ноги на ногу, ощупывала волосы.
– Почему? Ведь Вы же…
– Тогда, в Рунном Зале, та тварь нешуточно повредила мне позвонки. Целители пошаманили со своими заклятиями и поставили их на место. Не отвалятся, не убьёт – и ладно. Только вот… что-то пошло
Наставнице было тяжело об этом говорить. И всё её естество намекало на это. Альдред оставался слеп. Он требовал:
– Объясните.
Её не могли так просто отпустить. До пенсии ещё далеко. Нужен был веский повод.
– Травма ушла, а побочные эффекты остались. Ты же знаешь, целители способны залечить плоть, но фантом – нет. И боль продолжается. Да, она тише, чем было бы в противном случае. До тех пор, пока рана не зажила бы сама и на духе.
Она отвернулась, помолчала немного, затем продолжила:
– Моя травма – неизлечимая. Симптомы будут преследовать меня всю жизнь. Понимаешь? Всю. Мою. Жизнь.
Сердце Альдреда сжалось. Он не мог поверить, что с ней такое случилось.
– У меня нестабильность шейных позвонков, мой мальчик. Кажется, такой диагноз поставили врачи. Во всяком случае, это то, что я поняла из их заключения. По меркам Инквизиции болячка делает меня недееспособной. Абсолютно. Да и жизнь моя прежней не будет. – Она горько усмехнулась. – В общем-то, они правы.
Её воспитанник оторопел. На нём не было лица.
– За те дни, что я провалялась в лазарете, я потеряла сознание раз семь. В беспамятстве могу пролежать от нескольких минут – и так до бесконечности. Вердикт врачей неутешителен.
– Не может быть…
Альдред покачал головой.
Сестра Кайя не удержалась и шмыгнула носом. Любая другая женщина бы уже разрыдалась на её месте, билась бы об стену и рвала на себе волосы. Его ментор не такая. Его ментор железная.
– Постоянно трещит голова. Это мигрень. Перед глазами часто мигает свет. Это может длиться часами. Часами. Обмороки преследуют меня в самый неподходящий момент. Не так поверну шею – и снова здрасьте. Нервы пронизывают всё тело, и они извиваются, как черви в комке грязи. Всякий раз перед тем, как я падаю.
Она поджала губы.
– Может ли такой человек состоять в Инквизиции, даже на моём посту? Верховные сомневаются. И я их понимаю.
Сестра Кайя оборвала разговор и пошла к буфету. Стала копаться. Выпила одно зелье, затем другое, налила себе какого-то масла в ложку и приняла вовнутрь.
Взглядом Альдред шарил по полу. Он долго молчал, не зная, как относиться к услышанному, как быть дальше. Понимал только, что жизнь её как инквизитора кончается здесь. А ведь для неё это было важно.
Практик задавался вопросом: ну как, как Свет и Тьма допустили это с его наставницей? Он не понимал, к чему тогда все эти молитвы, если они не работают? Ему было важнее доброе здравие сестры Кайи,
– Что будет теперь? – только и выдавил из себя Альдред.
– Завтра я уезжаю. Бумаги уже подписаны. Мой кабинет какое-то время будет пустовать. Петефи ещё надо найти подходящую кандидатуру на замену. Я заберу ассигнацию и личные вещи, поселюсь в гостином дворе «Лазурные Фонтаны». Мне нравится оттуда вид на море. А потом найду извозчика, который согласится поехать на север, и уеду на родину. Придётся искать местечко поближе к аптеке.
Она рассмеялась вымученно.
Альдред надулся и стал ходить из стороны в сторону.
– У меня достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Всё-таки я о чём-то мечтала до вступления в Инквизицию. Свет и Тьма прямо говорят, чтобы я вспомнила о мечтах.
Воспитанник закивал. Ему ещё многое предстоит осмыслить. Впредь он один в этой проклятой Башне. Но это потом. Всё потом.
– Мне очень жаль, – проблеял он. Звучало жалко.
– А ты не жалей, Альдред, – легко парировала сестра Кайя, приободрившись.
Однако в свете последних известий это больше напоминало обман. Самообман – в первую очередь. Наставница продолжала:
– Как я уже говорила, мы всего лишь люди. Судьба сильнее нас. И мы живы – это уже что-то. Здесь начинается наша новая жизнь. Порознь, правда. Но… почему бы и не улыбнуться ей в ответ? Обратись к Модричу. Он тебя ждёт.
– Я… мне будет Вас не хватать, сестра Кайя. Вы же знаете.
– Не сокрушайся, мой мальчик. – Паря, как таящий в лунном свете призрак, она подлетела к нему и взялась за его лицо обеими руками. Как давным-давно. – Я о тебе не забуду. И в конце своего пути ты в этом убедишься.
Её последние слова остались непоняты. Он посмотрел ей в глаза. И действительно, в них не было ни единого намёка на уныние. На её месте он, наверное, рвал бы и метал.
Воспитанник не хотел расставаться с наставницей. Он думал о ней, как об уже усопшей: слишком мало проводили времени вместе, так многое хотелось сказать, насытиться последними мгновениями.
Увы, в такие моменты никогда не бывает достаточно.
Сестра Кайя уходила. И уходила навсегда.
Всё, что им оставалось, – последний час вместе.
– Моё имя останется в списках инквизиторских индульгенций. А большего и не надо. За свою душу я могу быть спокойна, – заверяла она. – Однако… этой ночью мне нужно ещё кое-что, прежде чем я покину Башню. В последний раз.
Под конец её голос обратился томным шёпотом. Сестра Кайя закрыла глаза, чуть приоткрыв рот и подалась на Альдреда, чтобы поцеловать. Откажись он, пойдя на поводу у смятения, она бы расплакалась.
Нет. Он хотел того же. Парень ответил ей взаимностью.
Сначала несмело. Потом – остервенело. Ведь это «в последний раз».