Темный ангел
Шрифт:
— Как я выгляжу? Это платье такое старое. Платье было белым, и поэтому не было видно, что оно выцвело, как все прочие наряды девочки, а его подол уже неоднократно выпускали, но лицо Стейси сияло предвкушением праздника, а ее волосы, тщательно причесанные, окружали его золотым ореолом.
Оно чистое и нарядное, и ты выглядишь в нем очаровательно, — сказала ей Франческа. Если бы она вышла замуж за Анжело, у девочки появился бы целый гардероб новых платьев.
Когда «фиат» подъехал к массивным стенам замка на склоне горы, Франческа впервые так явственно ощутила суровую атмосферу старины. Широкие ворота вели в квадратный внутренний двор, заставленный зелеными растениями в каменных вазонах. Со стен замка должно было быть хорошо видно море. В старые времена отсюда защитники замка наблюдали за приближением пиратов. На склоне холма, обращенном к «Беллависте», был устроен парк с зелеными лужайками, расположенными террасами, декоративными деревьями и множеством статуй. Основные комнаты выходили именно на эту сторону; узкие старые окна были заменены современными; под ними была устроена широкая мощеная терраса. Отсюда открывался чудесный вид на долину.
Когда гости вышли из машины, маркиз спустился, чтобы поприветствовать их. Он повел их в просторный холл с мраморным полом, а оттуда — на террасу. Ее оживлял яркий тент, цветные плетеные кресла и диванчик-качалка, на который тут же уселась Стейси.
Мой сын скоро будет здесь. — Антонио Витторини говорил по-английски с чуть заметным акцентом. Его проницательные глаза пристально смотрели на Франческу, хотя в разговоре он обращался к ее матери. В такой великолепной обстановке гости ощутили некоторую неловкость; даже Стейси притихла. Она шепнула севшей с ней рядом сестре:
Я обычно хожу на кухню — там гораздо приятнее.
Несомненно, подумала Франческа, там обстановка гораздо проще. Маркиз, казалось, живет в прошлом веке. Его замок производил на девушку впечатление чего-то холодного и недружелюбного. Она не могла себе представить, как она стала бы жить здесь, окруженная множеством слуг. Вся атмосфера этого места казалась ей нереальной: Здесь прекрасно могли себя чувствовать лишь герцоги Миланские, ане простая девушка, живущая в двадцатом веке.
Синьор Витторини нетерпеливо поглядывал на дверь.
— Не понимаю, почему Анжело задерживается, — недовольно пробормотал он. — Обед будет испорчен.
Позвонив в колокольчик, он вызвал своего дворецкого и спросил его о сыне. Внушительного вида мужчина только пожал плечами и поднял к небу глаза. Поступки синьора Анжело непредсказуемы. Хозяин стал извиняться перед гостями. Какое-то непредвиденное обстоятельство задержало его сына, вежливо объяснил он, но при этом его глаза сердито сверкали. Маркиз решил не ждать его. Он предложил руку Стелле, и вслед за ними все направились в столовую. У Франчески сложилось впечатление, что Анжело так же не спешил познакомиться с ней, как и она с ним. Однако, ей было любопытно взглянуть на этого человека, и его отсутствие вызывало в ней раздражение.
Просторная столовая с высоким потолком была обставлена старинной мебелью. На стенах висели портреты предков семьи Витторини; одну стену занимал резной камин; высокие окна закрывали жалюзи, чтобы жара и слишком яркий свет не проникали в комнату. На каминной полке стояли две высокие фаянсовые вазы, поражавшие яркостью красок. Но вся обстановка подействовала на Франческу удручающе. Она не могла представить, как можно каждое утро спускаться к завтраку в эту огромную комнату. Неужели во всем замке нет ни одной уютной комнаты, где человек мог бы отдохнуть и расслабиться, или Витторини в этом не нуждались? У нее было подозрение, что они постоянно живут, соблюдая некий устаревший этикет и семейные обычаи, чтобы не дать повода для злословий.
Маркиз сел во главе стола; Стелла — по правую руку от него, Франческа — по левую. Отец занял место рядом с дочерью, а дальше села Стейси. Напротив Франчески одно место осталось свободным. Дворецкий и еще один слуга прислуживали за столом. Маркиз и Генри оживленно обсуждали виды на урожай олив, а женщины молча слушали их беседу.
Обед был приготовлен исключительно: суп по-генуэзски, vifrittoaliostecco— кусочки телятины, печени и грибов, обжаренные в сухарях и прочие изыски итальянской кухни. Маркиз сказал, что кроме повара он держит хорошую экономку, которая служит его семье уже многие годы, поэтому все в его доме идет как по маслу. Чем можно заниматься целыми днями, подумала Франческа, если все делают слуги? Она не представляла своей жизни в таких условиях, хотя Анжело, вероятно, привык к ним и не захочет покинуть замок. Она бы умерла здесь от скуки. Франческа бросила отчаянный взгляд на отца, который с удовольствием поглощал жаркое и кьянти. Неужели он хочет обречь свою дочь на такое существование? Но тут она поняла, что он впервые за долгие месяцы ест хороший обед, и ощутила жалость, смешанную с раздражением. В таком возрасте, как у ее отца и маркиза, люди начинают больше ценить материальные удобства, но она была молодой, и для нее хорошая еда и вино не могли компенсировать отсутствие свободы.
— Scusi, miopadre,прошу прощения — я опоздал. Приветствую вас, синьоры. Как дела, малышка? — Это было сказано Стейси.
Никто не слышал, как он вошел, но совершенно неожиданно он оказался в комнате, раскланивался и приветствовал всех на итальянском и английском. С его приходом атмосфера в комнате сразу изменилась. Маркиз хотя и хмурился немного, но на его лице уже появилась улыбка, и он с нескрываемой гордостью смотрел на сына. Гости тоже заметно оживились, а Стейси не смогла сдержать радостного возгласа: «Анжело».
Франческа не могла бы сказать, что эта стройная фигура в черном свитере и черных брюках, широкие плечи и узкие бедра, твердый подбородок и орлиный нос были ей незнакомы, но вот глаза без маски она видела впервые. Окруженные длинными густыми ресницами, они оказались такими черными и глубокими, что в них нельзя было рассмотреть зрачков, они придавали обманчивую мягкость строгим чертам лица, совершенным, как у классической статуи. Пока звучал его низкий приятный голос, который тоже был знаком Франческе, его внимательный завораживающий взгляд не отрывался от лица девушки, и она почувствовала, как затрепетало ее сердце. И все же в этот момент ее не покидало ощущение того, что он знает, какое воздействие оказывает на женщин.
Значит, вот каким был Анжело Витторини, человек, который сам проектирует свои машины и появляется на балу в костюме Мефистофеля — вполне подходящем наряде, потому что он на самом деле обладал красотой падшего ангела, и даже в обычной повседневной одежде в нем чувствовалось что-то демоническое. Костюм Анжело, видимо, не понравился его отцу, потому что тот высказал ему свое неудовольствие.
Я не стал переодеваться, — объяснил Анжело с обворожительной улыбкой, — чтобы не задерживаться еще больше. Прошу прощения за мою не подходящую случаю одежду. — Он поклонился Стелле. — В конце концов, мы старые друзья и можем отбросить условности.
Маркиз нахмурился, потому что для него соответствующая случаю одежда была частью хороших манер.
Ты еще не встречался с синьориной Темпл, — сказал он сыну. — Позволь представить…
Но мы встречались, — мягко прервал его Анжело. — Дважды. — Он улыбнулся Франческе самой обаятельной улыбкой. — Счастлив приветствовать вас в моем родном доме. — Он опять поклонился и занял место рядом со Стеллой.
Все были удивлены, а Франческа презрительно бросила: