Тёмный Принц
Шрифт:
— Что ж, — процедил Горгон, прошагав вперед, чтобы встать перед минотавром, — у тебя теперь друг-человек, Бронт. Не забыл, что стало с прежним твоим другом? Ты не учишься на ошибках, да?
Минотавр ничего не сказал, но понурил голову, избегая взгляда Горгона. Тут Лесной Царь издал звук, напоминающий смех. — Он был пленником на Грите, — обратился он к Пармениону. — Царь заключил его в лабиринт под городом, кормил свиными отрубями и прочими объедками. Однажды Царь сбросил в лабиринт героя. Однако Бронт его не убил, правда, братец? Нет, он подружился с ним, и они выбрались
— Убей меня, — сказал Бронт, — но, молю, не дай мне зазеваться до смерти.
— Ха, да как я могу убить тебя, Бронт? Ты ведь под защитой Человека. К счастью для тебя. — Горгон вдруг вскинул ногу, впечатав ее Бронту в челюсть и сбив того на землю.
— Сколько врагов тебе потребуется еще, государь? — спросил Парменион.
— Не испытывай мое терпение, Человек! Это мои владения.
— Я это не оспариваю, государь. Но когда Заклятие будет возрождено, оно возродится для всех детей Титанов. Для всех… в том числе и для моего друга Бронта.
— А если я его убью?
— Тогда тебе придется убить и меня. Потому что я нанесу ответный удар.
Горгон покачал головой, змеи конвульсивно вскинулись, затем он опустился перед Бронтом на колено. — Кто же мы такие, что дошли до такого, брат мой? — вопрошал он. — Человек готов умереть за тебя. Как же низко мы пали, если заслужили их жалость? — Подняв взор на Пармениона, он покачал головой еще раз. — Ты услышишь мой ответ на рассвете. А пока радуйся оставшимся мгновениям.
Парменион подошел к Бронту, помог минотавру подняться на ноги. На груди и спине у того было множество порезов, и он весь истекал кровью.
— Что произошло? — спросил Парменион, отведя его к тому месту, где спала Фина.
— Македоны застали нас врасплох. Кентавры погибли — мои братья тоже. Я попытался убежать в лес, но был схвачен здесь. Всё пропало, Парменион.
— Что с мальчиком?
— Твой друг вынес его — но я не знаю, спаслись ли они.
— Мне жаль твоих братьев, друг мой. Я должен был всех взять с собой в лес и попытать счастья.
— Не вини себя, стратег. И спасибо, что вступился за меня. К сожалению, это лишь ненадолго отложит нашу с тобой смерть. Горгон играет с нами, оставляя надежду. На рассвете мы узрим его истинное зло.
— Но он назвал тебя братом.
— Не хочу об этом говорить. Посплю последние часы. Я его страшно выведу из себя напоследок. — Минотавр лег на траву, опустив большую голову на землю.
— Я перевяжу твои раны, — предложил Парменион.
— Нет необходимости. Они будут исцелены в час нашей гибели. — Бронт закрыл глаза.
Парменион тронул Фину за плечо, и она тут же пробудилась. — Александр где-то потерялся. Ты сумеешь найти его?
— Здесь я не могу провидеть. Темное Заклятие слишком сильно. Что будешь делать?
Парменион пожал плечами. — Буду использовать свою хитрость до
— Верю, ты сумеешь, — произнесла она с улыбкой.
— Спартанская школа. Никогда не сдаваться.
— А я ведь тоже спартанка, — сказала она. — Ох и упертый же мы народец. — Тут они оба засмеялись, и он приобнял ее рукой.
— Иди, поспи еще, — предложил он, и улыбка сошла с его лица. — На рассвете я тебя разбужу.
— Если не возражаешь, я бы посидела с тобой. Можешь рассказать мне о своей жизни.
— Моя жизнь ничем не заинтересует жрицу.
— Расскажи про свою первую любовь, как вы повстречались. Я бы хотела послушать об этом.
***
Рогатый ребенок вышел в центр поляны и прищурившись всмотрелся во тьму леса. — Ко мне! — воззвал он, и голос эхом отозвался в зарослях. Медленно, один за другим, существа стали выходить на поляну, пока не образовали большое кольцо вокруг него. Аттал стоял рядом с кентавром. Камирон нервно переступал ногами, его карие глаза были широко распахнуты, почти наполнены паникой.
— Спокойно, — сказал ему Аттал.
— Я не боюсь, — соврал кентавр.
— Ну так и стой спокойно, мать твою!
— Хочу уйти отсюда. Я бы выбежал на открытый простор. Не могу здесь дышать. Мне нужен Хирон; я должен его найти.
— Жди! — велел Аттал. — Не пори горячку. Если побежишь, они тебя убьют. И, что немаловажно, меня вместе с тобой.
Существа всё подходили, ближе и ближе, тихо опускаясь на колени перед Александром. Вонь стояла невыносимая, и Аттала едва не вырвало. Чешуйчатая тварь отпихнула его, твердая шкура оцарапала руку мечника. Но чудовища мало внимания уделяли человеку и кентавру; их глаза были прикованы к Золотому Ребенку.
Александр подошел к Атталу. — Усади меня на спину кентавра, — сказал он. Мечник сделал это, и Камирон беспокойно заерзал. Александр похлопал Камирона по плечу, и Аттал увидел, что ногти у него на пальцах теперь черные и заостренные. — Какое слабое тело, — сказал Дух Хаоса, глядя на свои руки. — Но оно еще вырастет. Идем, отыщем Пармениона. Поезжай на юг, Камирон.
— Я не желаю везти тебя на себе. Ты причиняешь мне боль, — проговорил кентавр.
— Твои желания меня не заботят. Но можешь умереть здесь, если пожелаешь.
Камирон закричал, когда свежая агония прошла по всему его телу. — Вот это — истинная боль, — произнес Дух Хаоса. — А теперь езжай — да помедленнее. Аттал, ты пойдешь со мной рядом. Мои слуги чуют твою кровь. Это напоминает им о голоде. Держись ближе ко мне.
— Да, мой принц. Но куда мы направляемся?
— На войну и резню. В лесу не может быть двух царей.
***
Солнце медленно поднималось над деревьями, но птицы здесь не пели. Создания Горгона остались стоять в два ряда перед троном, бездвижные, безмолвные, ждущие заката. Парменион встал и потянулся. Фина встала вместе с ним. Бронт простонал и зевнул, когда первые лучи восходящего солнца упали на него. Раны его за ночь зажили; только запекшаяся кровь еще оставалась на его могучем торсе.