Тёмный рыцарь
Шрифт:
Де Пейн наклонился и ласково погладил старика по щекам.
— Наставник мой, господин, я благодарен за то, что ты вступился за меня. Однако дух мой смущен. Почему убили Раймунда Триполийского? Что происходит в нашем ордене? Ты, должно быть, слышал и о том, что нас с Филиппом Майелем отправляют к Старцу Горы.
Трассел кивнул и лицо его опечалилось. Рукой со вздувшимися венами он прикоснулся к свитку, искоса взглянув на один из гобеленов.
— Ты знаешь, мне ведь являются видения. Глухой ночью приходят они ко мне. Корабли плывут на запад, — он понизил голос до шепота, — туго надуты черные паруса, мачты гнутся под яростным ветром, который стремительно гонит суда над пучиной морскою. Настанет час расплаты, Эдмунд, Иерусалим будет осажден. Крест изгонят из этой земли, и cruciferiстанут не более чем тенями, являющимися во снах. — У Эдмунда вырвался возглас удивления, и старик взмахнул рукой, призывая его к молчанию. — Мне снится, — продолжил Трассел, — что стучат подковами по дорогам Запада кони, разнося печальную весть меж сонных полей, тронутых золотом осени. — Он поднял взор на Эдмунда. — Всадники станут стекаться к перекресткам больших дорог, к величественным вратам кафедральных соборов и к деревянным оградам сельских церквушек. Они будут
42
Лен — земельное владение средневекового феодала.
43
Король Стефан приходился кузеном, т. е. двоюродным братом матери Генриха Матильде.
44
Боэмунд Тарентский (1057–1111) — один из вождей Первого крестового похода, близкий родственник норманнских монархов Южной Италии; с 1098 г. — князь Антиохийский.
— А Триполи? — вернулся к волновавшему его вопросу Эдмунд.
Трассел покачал головой.
— Здесь недостает какого-то звена, — пробормотал он. — Бог весть, отчего ты оказался там. Я этого не знаю, Эдмунд, действительно не знаю. — Помолчал и добавил: — Зловещие силы ополчились на наш орден.
— Наставник, я не понял…
— Здесь, на иерусалимском подворье ордена, перешептываются о том, как арестовали и изгнали из братства одного из наших рыцарей, Генри Уокина. — Трассел быстро оглянулся, заглянул через плечо Эдмунда, словно под дверью кто-то мог подслушивать. — Ведовство и колдовство! — прошептал он чуть слышно.
— Быть такого не может! — пробормотал де Пейн.
— Очень даже может. — Трассел придвинулся ближе. — Мы ведь нашли здесь святые реликвии, они до сих пор спрятаны подальше от чужих глаз. К тому же существует тайное знание. Вот уже пятьдесят лет наш орден так или иначе общается с исламскими мистиками и изучает еврейскую каббалу. [45] У братьев сосредоточиваются все тайны королевства. Ты говоришь «не может быть» — я бы согласился, да только за пределами этих стен нас осаждает Сатана. Да-да, сам Князь тьмы! — Он насторожился, поудобнее устроился в кресле и продолжил нараспев: — «Брови его густы, лицо плоское, очи подобны глазам филина, а нос кошачий. Волчья пасть разинута, а клыки в ней кабаньи, острые и окровавленные». Это для детей, Эдмунд, но Сатана и поныне рыщет здесь, равно как и в песках пустыни. Да-да, я ведь его видел, — Трассел прижал палец к губам. — К скале прижималась маленькая черная фигурка. Он ползает, как насекомое, глаза при свете дня горят зеленым огнем, и червем вползает он в сердца людей.
45
Мистическая традиция, заимствованная древними евреями в Вавилоне и разработанная применительно к священной книге иудаизма — Торе (Пятикнижию Моисееву, почитаемому и христианами).
— Наставник, наставник, прошу тебя! — Де Пейн закусил губу. Неужто Трасселу изменяет разум, не выдерживая загадочных видений?
— Оглянись вокруг, Эдмунд! — Трассел пристально всмотрелся в молодого рыцаря. — Мы теперь набираем молодое пополнение издалека: от Иберии на востоке до ледяных пустынь Норвегии и Швеции на севере. Мы, рыцари Храма, не уступаем в могуществе бенедиктинцам и цистерцианцам. Подчиняемся одному только Папе. Нам принадлежат, кроме главного подворья ордена, замки Акра, Газа и Шатель-Блан. Мы владеем величайшими сокровищами нашей веры, и все же многим из нас даже этого мало. А в итоге часто ли мы задумываемся о том, кого привлекаем в свои ряды? Людей, повинных в убийствах, в гнуснейшем святотатстве; людей, которые скрываются от правосудия, которые слывут у себя на родине отпетыми головорезами. Тремеле надлежит держать ответ за многое… Жаден он непомерно…
— А что происходит здесь, в Иерусалиме? — Де Пейн отчаянно пытался повернуть беседу в интересующее его русло.
— Тремеле пожинает, что посеял. Шептуны да сплетники утверждают, будто происходят тайные шабаши, внутри ордена создаются тайные братства, бог весть кому посвященные, но это все может оказаться просто пьяной болтовней. Говорю тебе: мы в осаде, и башни ада, переполненные нашими врагами, придвигаются все ближе и ближе. — Трассел сжал руку в кулак. — Души, проданные дьяволу, уже проникли в наш орден!
— Наставник, что такое ты говоришь?
— Ты слыхал о том, как изгнали из ордена Уокина
— Да, Майель по секрету поведал мне об этом.
— Ах, Майель! — Ветеран не сдержал иронической усмешки, замолчал и оглянулся через плечо, словно из окна на него дохнуло холодом. После этого Трассел снова повернулся к Эдмунду и положил руку ему на колено. — Послушай, что я тебе расскажу. — Он облизнул пересохшие губы. — Вокруг подворья Ордена рыцарей Храма, а также в долине Хинном [46] стали находить трупы людей, и под деревьями на Масличной горе тоже. Обезображенные тела юных дев, совершенно обескровленные. Ну, наш так называемый Святой град кишит всякого рода негодяями и подонками со всех берегов Срединного моря. А ведьм и колдунов здесь развелось, что блох на собаке. Большинство из них — фокусники и мошенники, обыкновенные шарлатаны, паразитирующие на людских страхах. Однако нашлась одна, по имени Эрикто, истинная почитательница дьявола, одно дыхание которой оскверняет воздух. Этой колдуньи побаивались даже гадюки, что ползают среди скал. Долго ли, коротко ли, — Трассел вытер рот тыльной стороной кисти, — но Эрикто притянули к ответу за многие преступления. Ее обвиняли в том, что она высасывала влагу из трупов, вырывала ногти у мертвецов, перерезала когтями петли на повешенных и откусывала их распухшие языки. Главное, ее обвинили в тех самых убийствах, в том, что, принося этих девиц в жертву, она удовлетворяла свой голод и жажду крови. — Старик передохнул. — Ты, Эдмунд, верно, думаешь, что разум мой блуждает в стране грез? Так я расскажу тебе все без утайки, тогда ты сам поймешь, что не дает мне покоя. Иерусалим кишит колдунами и ведьмами, но возникли серьезные подозрения, что поклонники дьявола имеются и здесь, в сердце нашего ордена. — Трассел взмахнул рукой, предупреждая готовое вырваться у Эдмунда восклицание. — Правда! Нынешнему Великому магистру и некоторым из высших руководителей все это известно. Так вот, против такого непотребства возвысили голос и градоначальник, и патриарх Иерусалимский. Они потребовали, чтобы мы приняли меры. Да, так встречался ли ты когда-нибудь с двумя англичанами, Уокином и Ричардом Беррингтоном?
46
Эта долина к югу от Иерусалима (Бен-Хинном) в древности была местом языческих обрядов, в т. ч. человеческих жертвоприношений. От названия долины пошло другое название ада — «геенна огненная».
— Не встречался, но Майель упоминал эти имена.
— Ну да, уж он-то должен был упомянуть. — Старик прикусил губу. — Ладно. Уокин приобрел дурную славу, потому что посещал дома разврата и прочие притоны. Он явно тяготился обетом целомудрия. Вот тебе, Эдмунд, и пример того, каких людей мы иной раз принимаем в ряды ордена. Подозреваю, что верность обетам Уокин способен был хранить не больше, чем моя беспутная Тортоза. Так вот, нашего магистра более всего взволновали сообщения от соглядатаев, которых он держит повсюду. Кто-то из них как-то заметил, что Эрикто тайком пробиралась на подворье ордена. По сведениям соглядатаев она одевалась, как ведьма: на голове парик, все лицо размалевано, а платье сшито из вороньих перьев. У Тремеле не было иного выхода, кроме как усилить наблюдение за территорией нашего подворья. Подметили, что Уокин по ночам отправляется в город на свидания с женщинами, но затем против него выдвинули новые обвинения: он-де на самом деле водит дружбу с дьяволопоклонниками. Не знаю всех подробностей, но мне известно, что Уокина схватили, а келью его обыскали. Нашли улики, которые указывали, что он, возможно, принадлежит к той же колдовской секте, что и Эрикто. — Трассел шумно вздохнул. — Ты же знаешь, Эдмунд, орденские порядки. Провели тайное разбирательство. Уокина признали виновным, однако Тремеле не хотел, чтобы его наказывали здесь, в Иерусалиме. Он обратился к одному из старших рыцарей, англичанину Ричарду Беррингтону, и поручил тому вместе с двумя сержантами доставить Уокина обратно в Англию, где его могли хорошенько допросить и заключить навеки в темницу, а то и казнить. Все это держали в тайне. Несколько недель тому назад Беррингтон с двумя сержантами увез скованного цепями Уокина из города. Тремеле также вызвал из Лондона тамошнего магистра, Босо Байосиса, дабы пролить свет на некоторые обстоятельства. Но Тремеле все делает не так, как нужно. — Старик потер щеку. — Может быть, нужно было усилить охрану… Короче говоря, похоже, Уокин сумел улизнуть.
— Как?!
Трассел только покачал головой.
— Этого никто не знает, но очень может быть, что он бежал в Триполи.
— Только не это! — Эдмунд даже задохнулся от волнения. — Неужто такой злодей, как Уокин, приложил руку к тому, что там произошло?
— Злые языки поговаривают, будто бы ассасины непричастны к происшествию, зато причастен некий тамплиер-отступник. Потому-то Тремеле с таким старанием идет по следу ассасинов. Ему хочется возложить на них вину за гибель графа Раймунда. Если уж на то пошло, у нас нет никаких доказательств и никто не может толком сказать, что произошло на самом деле, кто виновен. Уокин? Старец Горы? Или какая-нибудь иная мусульманская группа, о которой нам пока вообще ничего не известно? Наши соглядатаи в Триполи докладывают, что убийство графа Раймунда могло стать просто предлогом для грабежа и разорения города. Уже поступают подробные отчеты. — Трассел развел руками. — По всему выходит, что дома некоторых купцов подверглись разграблению буквально сразу же после гибели графа. Но в итоге, Эдмунд, если ты спросишь меня, что на самом деле произошло в Триполи, я не сумею тебе ответить.
— А что же Беррингтон?
— Тремеле очень этим обеспокоен. Беррингтон — один из наиболее заслуженных рыцарей, его репутация безупречна. Он прибыл сюда и вступил в орден, а вместе с ним приехала красавица-сестра, леди Изабелла. Она поселилась в бенедиктинском монастыре у Ворот Ирода. Беррингтон, похоже, исчез бесследно. Тремеле полагает, что и его, и обоих сержантов Уокин убил при содействии своих сообщников из Иерусалима. Не удалось найти никаких следов Беррингтона, никто ничего даже не слышал о нем.
— А Эрикто?
— О, эта злобная ведьма! Она словно сквозь землю провалилась. Втайне это заботит Тремеле, но одновременно он и рад такому повороту дела. Главное — прекратились эти жуткие убийства. Тремеле поручил своим лазутчикам и целой армии информаторов вызнать, где мог спрятаться Уокин и что случилось с Беррингтоном.
— А что ты сам думаешь обо всем этом, Вильям?
— Я в замешательстве, по правде сказать. Кое-кто говорит, будто граф Раймунд весьма обеспокоился, прознав, что в городе творятся нечестивые дела и готовится зловещий заговор. Вот он и попросил защиты у Ордена рыцарей Храма.