Темпориум. Антология темпоральной фантастики
Шрифт:
– Ах, Иван Михалыч, Иван Михалыч. Вам ли не знать, что этикетка так только показывает, что во влажном погребе хранилось вино, как полагается… – бормотал Буркин, старательно пряча довольную улыбку и убийственно медленно заворачивая бутылки в бумагу.
Иван сунул покупки в портфель, направился к выходу.
– Ну всё, пора мне. Сам понимаешь, жена заждалась…
Буркин выглянул в глазок, распахнул дверь для клиента.
– До свидания, Иван Михалыч. Приходите еще… Всегда вам рады…
Дверь захлопнулась,
Когда он свернул за угол, от стены отделился Пашка.
– Просили подождать? – Парень протянул листок из блокнота, на котором было написано: «Жди меня за углом на Молотовской».
Иван кивнул:
– Четыре тысячи.
Пашка отчаянно закрутил головой.
– Не могу. Долг у меня… Не продавал бы иначе… Но пристрелят ведь…
Руки парня тряслись, голос дрожал, под носом начала собираться капля. Иван чуть-чуть отодвинулся, наморщил лоб.
– Сколько?
– Шесть… Шесть, проклятых…
Можно было, конечно, поторговаться. Но Ларка ждала дома. И волноваться ей было вредно: сразу начинала болеть голова.
– Ладно. Но только чеком.
– А не обманешь?
Иван не выдержал, рассмеялся.
– Ты на себя посмотри – что продаешь. Радуйся. Кто тебе еще хоть копейку за это барахло даст?
Пашка промолчал. Пошмыгивая, ждал, пока Иван выпишет чек. Потом медленно достал из-за пазухи пирамиду. И так же медленно передал Ивану.
– Не приперло – не отдал бы…
Иван посмотрел на него задумчиво:
– Что, так хорошо?
– Да пошел ты! – Пашка вырвал чек из рук, рысцой понесся к банку.
Иван какое-то время стоял, провожая его глазами, пока взгляд не упал на часы над входом в гастроном.
– Черт! Черт, черт, черт…
Остаток пути домой пришлось бежать.
Испуганная Ларка открыла дверь, бросилась на шею.
– Живой…
Иван почувствовал себя последним мерзавцем: с тех пор как два года назад, переходя Молотовскую, он попал под колеса пролетающего на красный лихача, жена начинала паниковать, если Иван не был дома вовремя.
– Ларочка, всё, всё в порядке. Извини, родная, задержался. Вот смотри…
Аккуратно отстранился, вынул из портфеля бутылку.
Жена взяла, прищурилась, разглядывая этикетку, улыбнулась.
– Ах, какая прелесть. Спасибо!
Потом заметила серый сверток:
– А это что?
– Буркин уговорил…
Ларка нахмурилась, преждевременная морщинка пробежала по высокому лбу.
– Только не говори, что это какое-то народное лечебное средство…
Иван торопливо перебил, коснулся ее руки:
– Нет, конечно. К сожалению.
Жена набрала воздуха, словно хотела съязвить, но побледнела, покачнулась и оперлась головой о косяк. Рука с бутылкой бессильно повисла.
– Не надо. Я сама.
Выпрямилась, подняла высоко русую голову, пошла на кухню, бросив через плечо:
– Руки не забудь помыть, охламон.
Иван хотел сразу поставить бутылки на стол, но жена их перехватила, протерла влажной салфеткой. Покосилась на пирамиду, водруженную посередине стола, но не тронула. Просто отодвинула подальше вазу с яблоками.
– А штопор-то где? – Иван с грохотом выдвинул очередной ящик: куда он запропастился, а?
Ларка поморщилась, заправляя салат.
– Может, в коробке, на правой полке? Давно не доставали, еще с Нового года. Подожди, ты что, сейчас открывать хочешь? А по какому поводу?
– Так у сына статья, в чем она там выходит? Будем отмечать!
Жена неуверенно оглядела стол.
– Но закуска… Для такого вина…
– Да ладно тебе, всё замечательно. Где стаканы?
– Какие стаканы?! Ты что, издеваешься?!
Ларка рванулась за бокалами, потянулась на верхнюю полку исхудавшей рукой. У Ивана екнуло сердце – господи, господи, господи… Но сдержался, сжал на мгновение зубы, заставил себя улыбнуться:
– Ну уж ежели такое дело – нужна интимная обстановка.
Под недоуменным взглядом жены дотянулся до выключателя. На мгновение стало темно, но вскоре беззвучно зажглась пирамидка – мягким мерцающим светом. Иван вытянул пробку, аккуратно разлил вино по бокалам.
– Ой, Вань, когда ты романтик, это так… – Жена на секунду замешкалась, по-детски наморщила лоб, – очаровательно…
– Ты хотела сказать смешно…
– Не перевирай.
– Не буду, не буду. Кто бы хотел… Да, мать, а кто пить-то будет? Вино выдыхается, кстати…
Ларка кивнула, тонкие длинные пальцы обвили изящную ножку бокала.
– Ура!
– За нас, – улыбнулся Иван.
Она уже поднесла ароматный напиток к губам, но остановилась, взметнула вопросительно соболиные брови.
– Подожди, а как же статья?
– Две бутылки, мать. До статьи доберемся, не беспокойся.
Ларка рассмеялась, привстала, чмокнула мужа в лоб. Подняла в салюте бокал:
– За нас!
– Знаешь, Вань, время тянется как-то долго, нет?
– Тебе уже надоело, мать?
Жена улыбнулась, устроилась поудобнее у него под рукой. Плечо ее приоткрылось, и Иван торопливо подтянул одеяло повыше, чтобы не было холодно. Не удержался, провел ладонью по мягким волнам длинных волос – в синеватом свете затухающей пирамидки они казались серебряными.
– Да нет, просто смотрю на часы – двадцать один, двадцать один, а стрелка не двигается.
– Это ты быстро говоришь, дорогая, – Иван коснулся губами виска, щеки.