Тень креста
Шрифт:
Теперь священнослужители стали свободными от службы и споро собрались к посещению королевской усадьбы-дворца. И вот через короткое время троица, быстро преодолев площадь перед церковью, и окунувшись в уличный мрак, бесстрашно двинулась в сторону жилища короля Олава Трюггвасона. Шедший впереди епископ Николас подсвечивал дорогу факелом, поэтому до цели они добрались без задержек. Движению Альбана помогал неизменный поводырь - Огге Сванссон: он уже давно стал его глазами, руками и ногами.
Утопающая в надвигающейся тьме усадьба короля Олава впечатляла своими размерами, массивными деревянными стенами, высокой крышей. На широком крыльце стояли четыре королевских стража, терпеливо ожидая ночной смены.
– Доложите королю Олаву о приходе епископа Нидаросского и его помощников! Нас трое и у нас важное дело, которое не терпит отлагательств, - властно произнёс Николас Ронский. Один из стражников мигом исчез за дверью, но скоро явился с ответом и, низко кланяясь, пригласил троицу внутрь.
– Король Олав примет вас, святые отцы. Но... он в плохом настроении... И вам это следует учитывать при высказывании просьб и разговоре с венценосцем, - наставительным тоном в след удаляющимися гостями прозвучала предостерегающая фраза королевского стража.
И вот перед священнослужителями открылись широкие и просторные залы с многочисленными арками и рельефно вырезанными стропилами. Света явно не хватало, но можно было разобрать, что стены драпировались красочным материалом: шелками ярких цветов, алым бархатом с золотым шитьём, гобеленами франкской работы. По краям узких и длинных окон висели тяжелые декоративные ткани, богато расшитые золотыми нитями, они мерцали красными и пурпурными шелками, прячась в отблеске немногочисленных свечей. Приглушенная теперь, но всё ещё яркая мешанина цветов радовала глаз, придавала помещениям тепло и уют и создавала празднично-торжественное настроение.
Посреди центрального зала припозднившихся посетителей уже ожидал Олав Трюггвасон – хозяин усадьбы - дворца. Священники остановились за десять шагов до массивного королевского кресла и с достоинством поклонились, тем самым отдавая дань уважения светской власти и её держателю.
– Приветствую тебя, Николас Ронский, и тебя, Альбан Ирландец, мой духовник. Здоровья вам и благополучия церкви нашей, находящейся под вашим неусыпным оком, - следуя скорее требованиям этикета, чем собственному желанию углубляться в длительные приветствия, произнёс король Олав.
– Тебе и твоему семейству желаем мы процветания, успехов и всяческих благ. Да упрочит Господь власть твою и вразумит народ твой, государь! – ответствовал за всех епископ Николас. – Позволь нам высказать боль свою и прибегнуть к помощи твоей... Теперь, как никогда ранее, нуждаемся мы во властной поддержке и просим не обделить церковь нашу королевским радением, в поисках истины и пресечении богомерзких деяний, творящихся в стольном граде твоём, король норвежский, христианин Олав Трюггвасон.
А Олав, как будто ждал этих слов, и только они прозвучали, король вскочил и резвой походкой направился к ожидающим ответа священникам. Сбоку его озарил свет очага, выхватив напряжённое узкое лицо и фигуру высокого роста, склонную к крайней худобе. Олав Трюггвасон обожал одежду тёмных тонов, вот и теперь на нём был плащ тёмно-синего цвета с чёрным куколем, свободно лежащим на плечах, больше всего он напоминал сейчас костлявого ворона, за что и получил своё прозвище - Кракабен, что означало Воронья Кость. Тридцать четыре года минуло Олаву, когда он, став норвежским королём, перебрался в эти края.
***
Говорят, что у королей не бывает простых судеб, но жизненные перипетии Олава Трюггвасона достойны целой саги. Судьба с самого начала была не милосердна к будущему королю: отец Олава, Трюггви Олавссон, внук первого короля Норвегии, Харальда Прекрасноволосого, был убит Гудрёдом, братом короля Харальда Серой Шкуры, своим двоюродным братом; дальше следовали долгие скитания по Свеарике, Гардарике, шестилетнее рабство у эстов, житьё и женитьба в стране вендов, набеги на Ирландию, вторая женитьба - теперь на Гиде, сестре Олава Кварана, короля Дублина, бесконечные битвы и борьба за власть - кровь, раны, победы, мимолётные радости и глубокие разочарования. И вот, в награду за лишения, не сломившие ни его волю, ни воинский дух, два года назад на всеобщем тинге Олав Трюггвасон был провозглашен верховным конунгом - королём Норвегии.
И ещё через год страна фьордов вышла из-под датской власти, а Олав в устье реки Нидельвы на месте старого торгового поселения Каупанг основал город Нидарос и сделал его своей новой, христианской столицей, не забыв и о постройке храма Христа в самом центре неё. Вернув власть над Норвегией, Олав стал ревностно насаждать христианскую веру: где словом, а где силой, принуждая свой народ к отказу от поклонения старым, языческим богам. Дело же это требовало огромного терпения и усилий, осторожного, вдумчивого и вразумляющего подхода.
Но король спешил сделать всё и сразу - он не признавал возражений и сомнений. Олав торопился: он как будто чувствовал морозное дыхание смерти за спиной, как будто бог, избранный им, непрестанно шептал на ухо: «если не сейчас, то никогда», как будто жил последний день. И лилась кровь язычников, а капища их предавались огню... Люд норвежский, включая и знать, и бондов, и крестьян, и торговцев раскололся на два лагеря. Немногие поддержали короля Олава, но многие противились его насильственному обращению в новую веру: незнатные роптали и прятали своё недовольство, готовясь выплеснуть его в подходящий момент; знатные сговаривались между собой и с врагами Норвегии - Данией и частью Швеции, её поддерживающей, совместно лелеяли планы расправы над новым королём и его верой в распятого Бога.
– Что ещё вы хотите свалить на мою голову, кроме известий о заговорах врагов и сплетен злопыхателей, непрестанных жалоб и издёвок хулителей нашей веры, святые отцы?
– эти слова произнёс король Олав, находясь теперь в шаге от посетителей. Он был раздражён: ноздри большого носа раздувались подобно парусу драккара, а глаза угрожающе блестели. И для священников оставалось загадкой, что могло так надолго испортить настроение правителя - недобрая весть или семейные неурядицы...
– Преступление...
– прошелестел в ответ голос Ирландца.
– Государь, палач вернулся и он убивает опять... Пятый ребёнок сегодня был подкинут в наш храм.