Тень мачехи
Шрифт:
— Хорошо, — решилась она.
Они покинули квартиру вместе: Наталья пошла к себе, а Таня, в джинсах, клетчатой рубашке и тёмных очках, спустилась вниз.
Выходить из подъезда было страшновато. Но, оказалось, страх был напрасным: кроме старичка с болонкой, на пузе и лапах которой темнели грязные кудряшки, ей никто не встретился. До аптеки Таня прошла дворами — благо, было недалеко. Купила у армянина-провизора всё, что было нужно, и рысью побежала домой. И, вроде бы, могла добраться без приключений… Но, проходя через детскую
— Тебе не стыдно? Не стыдно?…
Миновав ярко раскрашенный фанерный домик, Татьяна увидела высокого мужчину в спортивной одежде и черной кепке: он держал за плечи вихрастого пацана лет десяти. Нависая над ребёнком, говорил прямо в лицо, но не пугал — пытался достучаться. Рядом, размазывая слезы острыми злыми кулачками, всхлипывала темноглазая армянская девочка с желтыми бантами в роскошных иссиня-черных косах.
— И как теперь мешок доставать? — спрашивал мужчина, тыча пальцем куда-то вверх. — Ты полезешь? Хватит смелости? Или ты смелый, только когда девочек обижаешь?
Остановившись, Таня задрала голову — в ветвях высокого дерева, растущего возле детской площадки, болтался серый мешок из плащёвки. Такой же свисал с плеча мальчишки.
Пацан насупился и ответил с вызовом:
— Ну и полезу!
— А я не пущу! — в тон ему ответил мужчина. — Свалишься, шею свернешь — и что потом? Давай договоримся по-мужски: ты перед девочкой извинишься, а я мешок достану, так уж и быть. Тебя как зовут?
— Семён, — просопел мальчик.
— А тебя? — мужчина обернулся к девочке.
— Наринэ, — всхлипнула та.
— Ну вот, Семён, извинись перед Наринэ! — приказал мужчина, бросив рассеянный взгляд на Татьяну. Его глаза под длинным козырьком кепки показались ей усталыми, голос звучал властно и нетерпеливо — как у человека, привыкшего повелевать. Он чуть подтолкнул мальчика, и тот забубнил, глядя в землю:
— Наринэ, извини меня, пожалуйста…
— Нет! Ты потом опять будешь обзываться и отбирать мои вещи! — всхлипывая, выкрикнула девочка, и замотала головой. Желтые бантики запрыгали на её плечах, как два сердитых цыпленка. Таня подошла к ней, тронула за руку:
— Наринэ, милая, мальчишки часто делают глупости. Ты уж прости Семёна, — попросила она и, наклонившись, шепнула на ухо девочке: «Думаю, ты ему нравишься, а он просто не знает, как тебе об этом сказать. Так часто бывает. А сейчас прости его, надо учиться прощать людей».
Наринэ нерешительно посмотрела на неё. Вынув из сумки салфетку, Татьяна вытерла её слезы и ободряюще улыбнулась. Девочка несмело улыбнулась в ответ.
— Ладно, — потупилась она. Но тут же вскинула голову и строго сказала мальчику: — Только чур больше так не делать!
— Не буду, — виновато кивнул тот. — Дяденька, а вы правда её мешок достанете? Там сменка, нас в школу без нее не пустят, мы во вторую сегодня учимся. Ей попадёт от училки, а потом дома.
— Ну, герой, — мотнул головой мужчина, — о таких вещах надо думать до того, как чужие вещи закидываешь, откуда достать не можешь!
Он подпрыгнул и ухватился за ветку. С покачнувшегося дерева сорвались капли воды, запахло умытой зеленью, ветром и летом. Дети взвизгнули — удивлённо и радостно. Мужчина, фыркнув, резко мотнул головой, по-собачьи стряхивая капли. Подтянувшись, сел на ветку верхом, а потом осторожно встал, держась за другие ветви. Сделал пару шагов и всё-таки дотянулся до мешка — но тот застрял.
— Проблема, — сказал мужчина, глядя на них сверху.
— А вы его порвите, дядя, — ответил мальчик. И пояснил, повернувшись к Наринэ: — Я тебе свой мешок отдам, чтобы тебя не наругали. Главное — достать, что внутри.
Девочка удивленно округлила глаза, затем кивнула.
Мужчина рванул мешок на себя, ткань затрещала, и на дорожку свалились белые кеды и белые же носочки — совсем новые, в прозрачной упаковке. Семён вытряхнул из мешка свою сменку, вложил в него вещи Наринэ и протянул девочке.
— Я дома скажу, что свой порвал. Пусть мне попадёт, раз я виноват.
— Молодец, Семён, мужской поступок, — спрыгнув с дерева, похвалил мужчина. И снова глянул на Татьяну — полувопросительно, будто желая знать, почему она до сих пор здесь стоит. Та отвела взгляд, погладила Наринэ по плечу:
— Ну, всё, бегите в школу, и больше не ссорьтесь, — сказала она. И ребятня, как ни в чем не бывало, побежали к проходу между домами.
Татьяна посмотрела на мужчину, и вдруг ощутила неловкость.
— Спасибо, что помогли им, — сказала она и пошла к своему подъезду.
А незнакомец двинулся за ней.
У двери подъезда она остановилась, нащупывая в сумочке ключ от домофона. И поняла, что мужчина стоит прямо за спиной — едва не дышит в шею. Чужие люди редко подходят так близко — не каждый решится переступить невидимую черту личного пространства. Вторгнуться может или беспардонный, слишком самоуверенный — или тот, кто по какой-то причине счел тебя за свою. «Но он не похож на нахала, и я его не знаю… — подумала Татьяна. И тут же, будто сталь капкана в траве, блеснуло подозрение: — А, может, он знает меня?…»
Страх пробежал по спине, заскреб когтистыми лапками. С чего она взяла, что Василенко придёт за ней сам? Ведь ясно же, что пошлет кого-то! Или уже послал — вот этого, который лазит по деревьям легко, как дикарь. Боясь обернуться, она вспомнила, как выглядит её нежданный спутник: высокий, плечистый, спортивный. Брюки и куртка — явно дорогие, не с рынка. Умный, усталый взгляд… и хорошая физподготовка. Волосы… Таня вдруг сообразила, что не видела волос даже на его затылке. Значит, бритый — будто уголовник. Но говорит и ведет себя, как влиятельный человек… или как бандит, уверенный в своей безнаказанности?