Тень твоей улыбки
Шрифт:
– Скотт был поверенным моего отца, – тщательно выбирая слова, сказала Моника. – Когда отец неизлечимо заболел и его в конце концов пришлось поместить в дом престарелых, Скотт занимался всеми его делами. Мой отец был приемным ребенком и всегда хотел узнать свое происхождение, найти свою биологическую семью. Он был исследователем, который уже в зрелом возрасте стал консультантом в одной из бостонских лабораторий, основанной доктором Александром Гэнноном. В течение тех нескольких лет, что отец там работал, я училась в медицинском колледже в Джорджтауне.
Она
– Насколько я помню, мой отец вырезал фотографии людей, на которых, как ему казалось, был похож, и интересовался, не родственники ли они, – грустно произнесла она. – Он отчаянно стремился отыскать свои корни. Иногда я его поддразнивала. Незадолго до смерти он зациклился на мысли, что поразительно похож на Александра Гэннона. Скотт относился к этому серьезно, а я нет – до сегодняшнего дня.
Стараясь говорить твердым голосом, Моника попросила:
– Нэн, вы не напечатаете снимок, который я сделала сегодня сотовым? – Она встала. – У меня в бумажнике есть фотография отца, но есть и побольше на письменном столе. Сейчас принесу ее вам и покажу, что именно увидела сегодня утром.
Она вошла в свой кабинет и с минуту постояла там, пытаясь унять дрожь. «Скотт, – думала она. – Бедный Скотт. Если кто-то его убил, это из-за того, что он пытался мне помочь, потому что полагал, что мне достанется состояние».
Она взяла фотографию отца в рамке и принесла ее в приемную. Нэн уже успела напечатать снимок портрета Александра Гэннона. Моника положила их рядом на столе. Когда детективы склонились над ними, она сказала:
– Как видите, практически одно лицо. – Не отрывая глаз от снимков, Моника продолжила: – Думаю, Скотт Альтерман расстался с жизнью, пытаясь доказать, что между Александром Гэнноном и моим отцом существовало кровное родство. И я думаю также, что на этом все не кончается. Не сомневаюсь, что Оливия Морроу, женщина, которая намеревалась открыть имена моей бабки и моего деда, могла умереть во вторник вечером потому, что сообщила третьему лицу, что я приду к ней с визитом в среду вечером.
– Кто этот человек? – отрывисто спросил Форест.
Моника подняла голову и посмотрела на него через стол.
– Думаю, Оливия Морроу сказала своему кардиологу, доктору Клейтону Хэдли, что собирается представить мне доказательство моего родства с Гэнноном. Доктор Хэдли состоит в правлении фонда Гэннона. Он навещал миз Морроу во вторник вечером. На следующий день, когда я пришла к ней домой, она была мертва.
Моника повернулась к Джону Хартману.
– Я просила вас прийти сюда по особому поводу, и он согласуется со всем сказанным мною.
Моника снова вышла в свой кабинет и на этот раз принесла пластиковый пакет с испачканной кровью подушкой, которую Софи взяла из квартиры Оливии Морроу. Она описала реакцию Хэдли на вопросы Софи по поводу пропавшей наволочки.
Форест взял у нее пакет.
– У вас задатки хорошего детектива, доктор Фаррел. Не сомневайтесь, прямо сейчас мы отправим это в лабораторию.
Через несколько минут они ушли все вместе. Отклонив приглашение Джона и Нэн поужинать, Моника села в такси и поехала домой. Сильно утомленная событиями дня, она закрыла дверь на два замка, потом пошла в кухню взглянуть на плед, закрывающий стеклянную половину кухонной двери.
«Вчера вечером я повесила его, потому что беспокоилась, что Скотт может причинить мне зло, – вспомнила она. – А теперь он из-за меня умер».
В бессознательном стремлении отдать должное Альтерману, она сняла плед и отнесла в гостиную, а потом, свернувшись калачиком на диване, накрылась им. «В любое время может позвонить Райан, – подумала она. – Пусть оба телефона будут рядом, пока я немного вздремну. Не думаю, что усну, но если все-таки задремлю, то не пропущу его звонка. Он нужен мне».
Она взглянула на часы. Четверть девятого. «Еще можно будет пойти поужинать, если только он сможет вырваться».
В девять часов она проснулась от шума. Непрерывно звонили у входной двери. Слышались резкие настойчивые удары, напугавшие ее. Может быть, загорелся дом? Она вскочила и подбежала к домофону.
– Кто это? В чем дело? – спрашивала она.
– Доктор Фаррел, это детектив Паркс. Меня послал детектив Форест, чтобы вас защитить. Вы должны немедленно покинуть квартиру. В переулке за вашим домом был замечен Сэмми Барбер, человек, который пытался толкнуть вас под автобус. Мы знаем, у него есть оружие и он намерен вас убить. Выходите сейчас же.
Сэмми Барбер. Охваченная ужасом, Моника вспомнила, как на нее надвигался автобус. Подбежав к столу, она схватила сотовый. Не удосужившись даже поискать туфли, она выбежала из квартиры, пробежала по коридору и распахнула входную дверь.
Там ее ждал мужчина в штатском.
– Скорей, скорей, – настойчиво произнес он.
Он обхватил ее за плечи и стал подталкивать вниз по ступеням к машине. За рулем сидел шофер. Двигатель работал, а задняя дверь была открыта.
Вдруг испугавшись, Моника стала вырываться из его железной хватки и звать на помощь. Он грубо зажал ей ладонью рот и стал ожесточенно запихивать ее в машину. Упираясь ногами и толкая его головой в грудь, она изо всех сил пыталась вырваться.
«Я сейчас умру, – думала она. – Умру».
В этот момент она услышала команду, произнесенную в мегафон:
– Отпустите ее немедленно. Руки вверх. Вы окружены.
Моника почувствовала, что ее отпустили, потеряла равновесие и упала на тротуар. Когда планировавший похитить ее человек и шофер уже были задержаны группой оперативников, зазвонил сотовый, который она по-прежнему сжимала в руке. Совершенно ошеломленная, она механически ответила.
– Моника, с тобой все в порядке? Это Райан. Тут все не так уж страшно. Сейчас я выхожу из больницы. Где мы встретимся?