Тень уходит последней
Шрифт:
– И что будем делать?
– Синцов посмотрел на редактора.
– Мне, Иван Викторович, для окончания книги не хватает информации. Чтобы ее собрать, нужно в следственный отдел обратиться, у меня там есть знакомый следователь, он мне всегда в таких делах помогает.
Иван Викторович поморщился:
– Коля, а успеешь до двадцатого сдать свою рукопись в типографию?
– В принципе, да, - вздохнул Синцов.
– Но вы же хотели ее посмотреть до сдачи в типографию.
– Ну, да, - улыбнувшись, пожал плечами Семаков.
– Так, я часть книги уже распечатал, Иван Викторович, -
– Здесь не хватает трех последних глав. Они в работе.
– Хм, - улыбнулся редактор, - даже точно знаешь, сколько глав будет в твоей книге.
– Они все здесь, - постукал указательным пальцем по виску Синцов.
– Они есть, но нужно правильно все написать, не искажая закона.
– Понял, понял, - поднял обе ладони вверх Семаков.
– Ну, Коля, в принципе все нормально. В этой газете идет твой материал, есть еще одна из твоих статей у меня в загашнике на следующую газету - интервью с прокурором. Даже не ожидал, что так сильно понравятся людям судебные истории. Вчера подписал договор с типографией на увеличение тиража нашей газеты еще на тысячу экземпляров. Представляешь? С Советского района ко мне обратились с просьбой о приобретении в розничную торговлю двух тысяч газет. Три дня назад передал им пятьсот газет на пробу. Сегодня утром сообщают, что их уже распродали! Веришь?
– снова улыбнулся Семаков.
Николай пожал плечами:
– Поздравляю вас, Иван Викторович. И, думаю, это не только из-за моих статей так растет тираж у газеты.
– Считаю, что и твоя немалая доля в этом есть. Только не зазнавайся!
– легонько хлопнул ладонью по столу редактор.
– Ну, ладно, хватит друг другу петь хвалебные песни, а то будем с тобою похожи на героев басни Крылова: "За что же, не боясь греха, кукушка хвалит Петуха? За то, что хвалит он Кукушку". Короче, Коля, выручи меня, доделай свой детектив, да побыстрей, у тебя неделя-полторы!
– и посмотрел на Синцова исподлобья.
– Он же выдуманный?
– Конечно, - смотря в угол своего письменного стола, сказал Синцов.
– выдуманные истории с одной стороны, Иван Викторович, легче писать, чем документальные, а, с другой стороны, сложнее, так как они неуправляемые. Вот я вам говорю, три главы осталось, а сам дрожу и заставляю себя именно так и думать, и сделать, а не написать больше. А-а, стоп-стоп, Иван Викторович, понял, что вы имели в виду, спросив "выдуманный" ли детектив. В принципе в нем собрано то, что происходило на самом деле, просто герои изменены, какие-то сюжеты усилены, что-то ненужное убрано, что-то придумано.
– Слушай, а их посадят?
– сощурился редактор.
– Героев?
– Синцов с удивлением посмотрел на редактора, листающего его стопку распечатанных листов с текстом.
– А это нужно?
– Так, у тебя же детектив?
– удивился Семаков.
– В конце книги наручники на них наденут, это точно...
– Ну, с этим тоже я полностью согласен. Значит так, Коленька, тебе, где лучше с книгой работать, здесь или дома?
– Везде, Иван Викторович, везде! У меня всегда с собой ноутбук. Бывает даже, на остановке что-то придумал, открываю его и записываю.
– Это тоже правильно, - Семаков протянул
Николай потянулся руками в стороны и, спохватившись, открыв верхний ящик стола и, вытащив из него желтый файл с тонкой стопкой листов, вздохнул, не ошибся, отдал Семакову двенадцать глав, а не все семнадцать законченного детектива. В этом файле лежали те самые последние пять глав детективного рассказа, вместо трех, которые Синцов якобы еще не сочинил. А они и дают ему возможность сейчас продолжить работу с Дятловым в раскручивании серий "пропадания" Сергея Петровича Вертилова и взаимосвязи их с шантажом или попытками навредить здоровью Александру Васильевичу Кирееву и дочери погибшего Петра Алексеевича Порошенко Анны, которая знает о какой-то злополучной красной тетради своего отца.
Синцов положил перед собой лист бумаги, взял карандаш и записал в верхней его части короткую фразу: "П. Анна, кр. тетрадь", прочертил от нее полосу влево, врезав ее в квадратик, внутри которого написал фамилию "Вертилов". Остановился в размышлении: в конце, какой части этой полосы поставить острие: вверху или внизу. Кто от кого зависит: Анна Порошенко от Вертилова или наоборот?
Резкий звонок мобильника вспугнул его.
– Коля, - сразу же без приветствия сказал Дятлов, - Александр Васильевич Киреев сбежал из больницы. За час до этого к нему приходила молодая женщина с тетрадью и что-то шепотом прочитала ему из нее. И ушла. Кирееву тут же стало плохо. Когда врач с медсестрой, поставив диагноз, вышли из палаты и направились за медикаментами, он тут же вышел из палаты и больше там не появлялся. Это его сосед по палате так рассказал.
– И что, Федор Викторович, его нашли мертвым в туалете?
– Журналиста видно издалека. Киреева в больнице и рядом с ней не нашли. Да, еще забыл кое-что сказать, Коля. У него на кровати осталась оторванная, похоже из той тетради, которую ему показывала женщина, бумага. В ней просматриваются несколько записей, судя по составу чернил, они были записаны тушью. Не шариковой ручкой, а наливной, с пером!
– Федор Викторович, а слова, написанные на этом листе, о чем-то говорят?
– Говорят. Только о чем, непонятно.
– Да уж. Мне что-то не верится, что дочь Порошенко, человек совершенно отдаленный от родительских дел, да и по характеру очень мягкая, смогла бы заняться каким-то мщением.
– А вы с ней знакомы?
– удивился Дятлов.
– Секундочку, я стою перед Вашим кабинетом, чаем напоите?
Дверь отворилась, и в кабинет зашел Федор Викторович.
– вы, как всегда, неожиданны!
– нашелся Синцов, крепко пожимая следователю руку, показывая ему на кресло, в котором тот может расположиться.
– Так почему вы ее защищаете, Николай Иванович?
– Молоденькая, появилась на свет, когда родители были предпенсионного возраста. Они пушинки с нее сдували, всем силами помогали ей встать на ноги, и поэтому я не уверен, что отец посвящал бы свою дочку в такую тему, как свои грехи.
– Может быть, я с вами, дорогой человек, и согласился бы, но эта версия еще остается в силе. вы как-нибудь могли бы помочь мне ее убрать?
– У меня есть ее телефон. Кстати, она учится на том же факультете, что в свое время и я.