Тени безумия

Пашковский Юрий Юрьевич

– Прошу прощения, – смущенно сказал боевой маг, одним глотком осушив чашу. – Довольно… необычные ощущения.

– Не стоит стесняться, Магистр. – Ясунари хохотнул. – Мы все-таки в Мирте, а не в Я-Маджире. Не бойся спрашивать – я отвечу на твои вопросы. Ты не оскорбишь ни меня, ни мою семью разговором. И не обращай внимания на внешний вид – по большей мере он что-то вроде наживки для приезжих. Экзотика привлекает, и за счет нее моя гостиница процветает. Через три улицы отсюда открыт орианэил Лунных эльфов – это такой своеобразный трактир. Так вот ни одного из Детей

Луны там не встретить, заведует орианэилом полуэльф Ксамир Да-Шарот, приготовлением еды вообще занимается альв. Как говорит моя любимая жена, главное видеть внутреннюю суть, а не внешний облик. Я прав, дорогая?

– Прав, дорогой, – кивнула Тамамо-но-Маэ, поглядывая на Ракуру. – Внешнее зачастую обманчиво. Например, имя нашего гостя намекает на его происхождение из родных нам мест или же близких им земель, но в нем не чувствуется кровь Восходящего Солнца, Преднебесья, Кочатона или Янланга.

– Да, меня часто спрашивают о среднем и родовом именах. Все дело в традициях райтоглорвинов. Я воспитывался в их монастыре, и меня назвали в честь гостей из Я-Маджира и Кочатона – Ракуры Нобутака, жреца Пути Богов, и Пакпао Намина, жреца Небесного Пути. Но личное имя мне досталось от Уолта Яростного Молота, райтоглорвинского святого.

Ложь, как всегда, далась с легкостью. Она такая, эта ложь, густо замешенная на правде. Еще немного, еще чуть-чуть – и сам забудешь об обмане, сам поверишь в сочиненную историю.

Раньше он делал это, чтобы сдержать Тень и его страшное всемогущество, грозящее миру Судным днем, а его личности забвением. А теперь он обманывал ради Эльзы. Потому что даже от нее он должен был скрывать свое истинное я, свое прошлое – предыдущие жизни и себя-первого, после того разговора в Подземелье так и не нарушившего молчание.

Великая сила Меона осталась в Храме Инобытия. Великая сила, что таилась в Уолте Намина Ракуре, скрывалась во всех его предшествующих реинкарнациях. Однако остались Осколки. И поэтому приходилось лгать и обманывать – потому что никто не должен был их заполучить.

Но ложь во благо все равно останется ложью, верно, Уолт?

Верно. Как верно и то, что она все равно останется таковой во благо.

И он будет лгать – чтобы Эльза была счастлива, чтобы он был с ней, чтобы безумные игры жаждущих власти магов, жрецов и знати не затронули их уютный мирок.

– Так ты последователь культа Грозного Добряка, Магистр? – вопрос Ясунари отвлек Ракуру от неожиданно нахлынувших мыслей. Неожиданных? Наверное, нет. Просто он приучился гнать их от себя, привык не думать об этом в привычной обстановке Школы, но, оказавшись вдалеке от нее, да еще и не на боевом задании, поддался давно беспокоящим размышлениям.

– Нет, нет, нет, – покачал головой Уолт. – К вере райтоглорвинов я не имею отношения с тех пор, как покинул монастырь и стал студентом Школы. И в самой обители я не мог назвать себя приверженцем учения о Лестнице Совершенства. Впрочем, как и любого иного религиозного учения. Мне по душе концепция Перводвигателя, поскольку она объясняет и разъясняет многое о мире. По крайней мере, для меня.

– Прекрасные

слова, Магистр. И ведь правда: каждый волен выбирать себе веру сам, как и вообще жизненный путь, – торжественно, точно возвещая долго скрываемые богами от смертных знания, объявил я-маджирец. – Этому меня научили западные маги, и я буду всегда благодарен им. Ничто не должно стеснять свободный дух, данный каждому из нас от рождения. Ничто и никто!

Дочка Ясунари вздохнула, виновато взглянула на Уолта. Тамамо-но-Маэ скрыла улыбку поднесенным к лицу рукавом. Кажется, хозяин дома решил поговорить на любимую тему, не только хорошо знакомую его родным, но и порядком поднадоевшую. Однако я-маджирец неожиданно заговорил о другом.

– Между прочим, Магистр, – Ясунари лукаво прищурился, разглядывая боевого мага, – ты женат?

– Гм? Э-э-э, да. – Уолт указал на серьгу в правом ухе в форме сплетенных рук. По олорийскому обычаю такие украшения носились супругами после церемонии бракосочетания.

– Жаль, жаль. Эвиледар пишет, что ты перспективный чародей, готовишься к экзамену на второй разряд по боевой магии. Вполне достойная партия для моей дочери…

– Папа! – Юная я-маджирка покраснела, возмущенно посмотрела на отца.

«Хо-хо! – Дигнам присвистнул. – А на Востоке знают, как вести дела! Слушай, соглашайся. Будет у тебя наложницей… Эй!» – Получив ментальный аналог пинка под зад, предыдущий обиженно замолчал.

– Папа желает тебе лучшего, дочь моя, – назидательно сказал Ясунари. – Сама подумай – с таким мужем в орден Ирриган тебе прямая дорога!

– Думаю, я добьюсь уважения и признания Великой Повелительницы Ворон без посторонней помощи. Простите моего отца, уважаемый Магистр. – Юко повернулась к Уолту. – С тех пор, как я поделилась с ним своими планами на будущее, он упорно пытается сделать их собственными или, по крайней мере, как-то повлиять на их осуществление.

– Хороший отец всегда заботится о своих детях и старается помочь им во всем.

– Твоя забота порой чрезмерна. Представьте, уважаемый Магистр, когда я сказала ему, что меня привлекает учение ордена Ирриган, он тотчас нанял десять Ворон, якобы для моей охраны, однако вместо этого заставил их рассказывать о порядках ордена, условиях обучения и… – Юко опять покраснела, сурово глянула на гордо улыбающегося отца и закончила: – И взглядов ордена на отношения между мужчинами и женщинами.

– Таков путь хорошего отца. Он должен знать, что ждет его детей, и во всем им помогать, – уверенно заявил подбоченившийся Ясунари.

– Когда Сэймэй пожелал отправиться в Я-Маджир изучать оммедо, единственное, что ты ему сказал: «Скатертью дорога». Сэймэй – мой старший брат, – пояснила Юко Уолту.

– Путь мужчины в этом мире не так суров, как путь женщины. Я прав, дорогая?

– Мама, вот только не надо поддерживать его надоедливую опеку.

– Не беспокойся, Юко. В день, когда ты покинешь наш дом, отец не последует за тобой. Ни он, ни его сикигами, ни наши слуги, ни наемники.

– Мне бы твою уверенность, мама.