Тени и зеркала
Шрифт:
Ривэн припомнил, как Вилтор уверял его, что лорд везёт его в Заэру для пополнения личной охраны леди Синны. Невесело усмехнувшись, он покачал головой — вот что ему точно не светит… И, наверное, это к лучшему. Он даже вообразить себе боялся, каким ничтожеством выглядит в её глазах.
Особенно по сравнению с Линтьелем. Будь проклят этот кезоррианец с его холёными ногтями и сладким голосом… Вот с кем она рада поворковать, причём с полного одобрения батюшки…
Ривэн сердито затряс головой. Нет, так не годится. Он может что угодно думать о капризной рыжей девчонке, но это не повод сомневаться в милорде. Милорд знает, что делает. Скорее всего, он давно обручил её с каким-нибудь придворным аристократом или рыцарем —
Уверившись в своих мужестве и независимости, Ривэн снова погрузился в расчёты.
И едва начал выводить первую строчку в новом варианте сводки налогов, как услышал характерный звяк. Так звенит серебро — его он ни с чем бы не спутал…
Даже не успев толком подумать, Ривэн наклонился на звук. На полу возле ножки стола лежала крупная серебряная монета — старой чеканки, с полустёртым профилем прошлого короля. На ладонь Ривэна легла прохладная, надёжная тяжесть — и наступило то лихорадочное, алчное жжение в груди, что уже давно не посещало его.
Откуда она здесь? Выходит, выпала из пыльных счётных книг… Ривэн сглотнул слюну и сжал монету; мышцы у него напряглись, как у охотничьей собаки. Сколько ещё в замке бесхозного, никому не нужного серебра? А может, даже и золота?…
— Ну уж нет, — прошептал Ривэн, восстанавливая дыхание. — Побери меня болотная нечисть, с этим покончено…
Но монету всё-таки спрятал в карман.
Как бы Ривэн ни относился к Линтьелю, его дар он не мог не признать. И в тот вечер, слушая, как взлетает к потолку сильный бархатный голос, глядя на пляску смуглых, нечеловечески гибких пальцев по струнам лиры, в очередной раз погрузился в странное состояние — будто оказался под толщей воды или за стеклом, едва пропускающим звуки. Наверное, примерно так действует колдовство: в непонятной истоме расслабляются конечности, тяжелеют веки, а мысли уносятся далеко отсюда в ритме старой, невероятно старой песни… Даже страшно становится, когда подумаешь, насколько старой. Может, и прадед, и прапрадед Ривэна слушали её в детстве — хоть ему и никогда не узнать, кем они были.
В одном из трёх больших очагов обеденного зала трещал огонь, и Ривэн смотрел на него, чтобы не показывать свои ощущения слишком явно. Ужин уже закончился, но они всё сидели здесь, слушая Линтьеля: лорд попросил его спеть, чтобы развеять тоску. Менестрель, надо признать, попытался исполнить просьбу: выбрал песню о зарождении Дорелии, звучавшую то нежно, то торжествующе, хотя с содержанием довольно туманным. Строки, плавно переходя друг в друга, рассказывали о первых людях, пришедших невесть откуда и населивших эти края; о том, как отступила перед ними колдовская сила исконных жителей (тут Ривэн всегда представлял себе каких-нибудь сторуких, стоглавых чудищ или злобных колдунов, отравляющих взглядом) и как были основаны королевства. Ти'арг, «обитель мудрецов», вырос вокруг Академии; Кезорре, «страна красоты», избрало своим центром Вианту; хозяином сумрачного Альсунга, земли снегов и войны, стал владетель Ледяного Чертога; Минши, «таинственный край», земля господ и рабов, раскинулась на несколько островов; «вольное» Шайальдэ ничего не ценило, кроме степных ковылей да конского бега… О Феорне не пелось ничего: он долго был частью Дорелии и почему-то виделся Ривэну безликим её придатком. Сама же Дорелия объявлялась, конечно, краем изобилия, где живут самые отважные мужчины и самые прекрасные женщины; боги якобы осеняют Дорелию своим особым покровительством, и удел её — сила и слава. Ривэн понимал, конечно, что верить этим красивым словам нет никаких оснований, но слушать всё равно хотелось бесконечно, и что-то тихо саднило в груди.
Втихомолку
Наконец смолкли последние переливы струн, и лорд тихо поблагодарил Линтьеля, трижды приблизив друг к другу сухие ладони. Кезоррианец кивнул, сохраняя невозмутимое выражение на красивом лице.
— Нет лучшего отдыха в конце тяжёлого дня, чем слушать Ваше исполнение, господин Линтьель, — сдержанно, но очень тепло заметила Синна. Линтьель встал и, отложив лиру, церемонно ей поклонился. Синна в ответ протянула ему самый большой лист — точно героиня одной из таких вот странных песен. Ривэн мысленно выругался, сравнив менестреля с надутым индюком.
— Ты сегодня и правда себя превзошёл, друг мой, — согласился лорд и тяжко вздохнув. — Да и день был нелёгким, это верно. Но здесь, слава богам, я почти со всем закончил. В столице меня заждались.
Ривэн вскинул голову, не сдержав удивления. Как, лорд уже уезжает? Он даже об этом ни разу не обмолвился… Или не обмолвился только с ним?
Но нет — Синна широко распахнула глаза, и её лоб прорезала тонкая морщинка.
— Уже? Отец, разве ты не дождёшься даже праздника урожая?…
— Не могу, миледи, — ответил лорд, усмехаясь в бородку. — Сама знаешь, как хотел бы, но не могу… У его величества, прости за откровенность, пустеет кошелёк, а сейчас очень неподходящий момент для этого.
— Но ведь есть казначеи, милорд, — осторожно вмешался Ривэн. — Это не повод отзывать Вас так скоро из владений, которые Вы хотите защитить…
— О, господин Ривэн, несомненно, отлично разбирается в государственных делах, чтобы допускать такие суждения, — прищурившись в пламя, с внезапным раздражением промурлыкала Синна. — Или в королевских кошельках?
Ривэн вспыхнул и подался вперёд, но вовремя образумился… Всё же перед ним леди, и надо держать себя в руках. Но, будь на месте этой наглой девчонки мужчина…
Хотя чего себе врать. Будь это мужчина, он бы тоже промолчал — а если нет, валялся бы тут же с разбитой губой.
И всё-таки — неужели она знает? Или догадалась? Кто мог сказать ей? Уж конечно, не лорд.
И Ривэн скрипнул зубами, взглянув на Линтьеля, который спокойно протирал свою лиру тёмным лоскутком, точно ничего вокруг его не касается. Он, больше некому. Не зря говорят, что кезоррианцы лгут раньше, чем учатся ходить.
— Жаль, что Вы со мной не согласны, миледи, — сказал он. — Мне показалось… другое.
— Вам показалось, верно замечено, — отрезала Синна. Нет, не встречалось ему ни одной женщины с таким ужасным характером. — Без отца действительно не могут обойтись в Энторе, это не новость… Но могу ли я узнать — дело только в проблемах короля?
— Дело в проблемах Ти'арга и столицы, — ответил лорд, не обратив внимания на их перепалку — или разумно притворившись, что не обратил. — Несколько отрядов альсунгцев соединились недалеко от Веентона… Торговый городок в верховьях Реки Забвения, — пояснил он, заметив непонимающий взгляд Ривэна. — Так вот, они атаковали и захватили его за два дня, разорив до основания и устроив жуткую резню. Прости, дочка, — поспешно добавил он, хотя леди Синна не выказала признаков ужаса или готовности упасть в обморок. — Просто я ведь могу себе это представить… Северяне никого не щадят, на войне для них нет чести.