Тени над Гудзоном
Шрифт:
— Почему? Только не говорите мне, что вы убегаете из-за меня! Я приезжаю, встречаю знакомого человека и благодарю Бога за то, что мне будет с кем поговорить, и вдруг вы убегаете! В чем дело? Мы вам не нравимся, миссис Лурье? Мы для вас неподходящее общество? Это правда маленькая гостиница, приличная гостиница без жульничества. Гостиница для людей, состоящих в браке, а не для сладких парочек, но это не означает, что отсюда надо убегать. В конце концов, не каждый готов платить шестьдесят-семьдесят долларов в день. Моему мужу деньги достаются нелегким трудом, и я не хочу их разбазаривать ради удовольствия встретить пару снобов. Но конечно, старые люди это не молодые люди. Когда человек молод, романтичен, когда кровь бурлит, тогда хочется показать себя перед другими…
Грейн сразу же потерял терпение:
— Мадам, будьте так любезны, оставьте нас в покое.
Желтые глаза миссис Кац загорелись.
— Что вы вмешиваетесь, мистер Грейн?! Я разговариваю не с вами, а с миссис Лурье.
— Все эти разговоры излишни.
— Вы пока что не мой учитель, мистер Грейн. И вам незачем учить меня хорошим манерам.
— Миссис Кац, я не желаю с вами разговаривать, — отозвалась Анна. — Это вам ясно или нет?
— Ясно,
130
Остров, расположенный в устье реки Гудзон. Был самым крупным пунктом приема иммигрантов в США.
— Делайте что хотите, только со мной не разговаривайте! — подняла голос Анна.
— Они много из себя воображают, эти refugees, [131] — воскликнул дантист из Филадельфии. — В Германии у Гитлера им было лучше. Дядя Сэм открыл для них ворота, потому что они жертвы фашизма, и что они сюда привезли?.. Они сами и есть первостатейные фашисты и антисемиты. В моем районе поселился один дантист из Берлина, так они даже в Судный день не ходят в синагогу. На Christmas [132] у него поставили самую большую елку, какую можно было достать в Филадельфии. К нему пришли за взносом на строительство общинного центра, и что он ответил, этот еке? [133] Что ему не подобает проводить время вместе с Ostjuden, [134] потому что у них нет хороших манер, и… он, этот курицын сын, к тому же обвиняет евреев из Польши в том, что Гитлер пришел в Германии к власти. И вообще он говорил такие слова, которых не постыдился бы сам Геббельс. Он поставил одной женщине вставную челюсть и…
131
Беженцы (англ.).
132
Рождество (англ.).
133
Еке — презрительное наименование немецких евреев.
134
Восточные евреи (нем.), имеются в виду евреи из Восточной Европы.
В дверях появилась миссис Гомбинер.
Дантист из Филадельфии попытался продолжить свою речь и рассказать, как у этой женщины при первой же попытке что-то откусить сломалась эта вставная челюсть и она чуть не задохнулась, но никто его больше не слушал. Все повернулись к вошедшей. Среди этих разодетых людей она выглядела какой-то странно будничной и даже голой в своих красных брюках, закатанных до колен, и стоптанных домашних туфлях на босу ногу, с растрепанными волосами, в блузе, не достававшей до брюк и оставлявшей обнаженной полосу вокруг бедер. Спереди торчал бюст, сзади — объемистые ягодицы. Глаза миссис Гомбинер смотрели испытывающе, обиженно, мрачно. От нее несло яростью и жаждой мести, свойственной тем, кому не осталось больше ничего, кроме возможности разрушить радость ближнего. Она оперлась рукой о дверной косяк словно для того, чтобы стоять на ногах прочнее.
— Неудивительно, что отсюда убегают постояльцы! — сказала она хриплым голосом. — Здесь такой же noise, как на базаре.
Мистер Абрамс, уже протянувший руку, чтобы открыть сейф и вынуть драгоценности Анны, напрягся. Он взглянул на вошедшую искоса, с удивлением и гневом. Анна побелела. Она устремила на миссис Гомбинер испуганный взгляд. Она покачала головой как будто в знак отрицания, как будто не верила, что все это происходит на самом деле, а не является галлюцинацией. Грейн отступил на шаг.
— Кто вы такая? Чего вы хотите? — воскликнул мистер Абрамс.
— Never mind, [135] кто я такая! Раз уж в вашем отеле нет ни своего Swimmingpool, [136] ни своего entertainment, [137] ни даже собственного beach, [138] и постояльцам приходится топать через Street, рискуя быть раздавленными автомобилем, то почему вы не стараетесь, чтобы в вашем отеле было хотя бы немного тише, чтобы постояльцам не приходилось из него убегать? Тут же просто оглохнуть можно! Все, что вы умеете в этих отелях, это вытаскивать у людей деньги из карманов да загибать такие цены, что только миллионеры могут их оплатить. А раз ваш отельчик находится в uptown, [139] среди приличных отелей, то почему у вас тут такой писк и визг, как в дешевых ночлежках downtown или на Вашингтон-авеню,
135
Не имеет значения (англ.).
136
Плавательный бассейн (англ.).
137
Развлечение (англ.).
138
Пляж (англ.).
139
Периферийная часть города (англ.).
140
Приличная публика (англ.).
141
Шесть тысяч долларов (англ.).
142
Я хочу заявить вам (англ.).
Мистер Абрамс убрал руку от сейфа:
— Миссис, я не вмешиваюсь в ваш бизнес, а вы не вмешивайтесь в мой. Если у меня возникнет в вас нужда, я пошлю за вами и сделаю вас менеджером и…
— Миссис Гомбинер, сделайте одолжение и вернитесь в машину! — резко сказал Грейн.
— Я уйду тогда, когда захочу, а не тогда, когда вы мне скажете, мистер Грейн. И вы не должны быть таким снобом и таким чистоплюем. Эти молодчики берут отель, платят agent [143] несколько сотен долларов и хотят стать миллионерами за один сезон. Сюда приезжает plenty [144] больных людей, которым нужно немного солнечного света для поправки здоровья. И эти люди платят по двадцать и по тридцать долларов в день за какую-то дыру, которая не стоит и трех долларов. Никто бы не допустил тут существования таких slums, [145] если бы они не подмазали, где надо. You know what I mean, [146] такое место давно бы уже закрыли и…
143
Агенту (англ.).
144
Множество (англ.).
145
Трущоб (англ.).
146
Вы знаете, что я имею в виду (англ.).
— Послушайте, идите в суд или куда вам угодно, а меня оставьте в покое!..
— Миссис Гомбинер, я не понимаю, зачем вы пришли сюда устраивать скандал, — сказала Анна, к которой наконец вернулся дар речи. — У меня достаточно troubles [147] и без вас…
— О, они все — одна семейка, — сказала миссис Кац дантисту.
— Эй, миссис, откуда вы? С Орчард-стрит? [148] — воскликнул дантист. Все вокруг засмеялись и захихикали.
147
Неприятности (англ.).
148
Улица в Нью-Йорке, где в свое время жило много иммигрантов.
— Вам не по вкусу Орчард-стрит? Потому что там живут бедные люди, простые рабочие, а не такие игроки, как вы?
— Откуда вы знаете, что я игрок?
— Мне достаточно посмотреть на человека, чтобы понять, с кем я имею дело. Зачем вы все сюда приезжаете? Утомились от трудов и вам необходимо солнце? Вы приезжаете сюда, чтобы делать ставки на скачках и собачьих бегах да бегать в клубы к дешевым потаскухам. А откуда вы берете на это деньги? От эксплуатации бедных рабочих с Орчард-стрит, которые пухнут с голода и…
— Коммунистка?
Анна наклонилась к мистеру Абрамсу:
— Прошу вас, мистер Абрамс, отдайте мне мои драгоценности. Я должна бежать от этой женщины.
— Зачем же вы ее привели, если хотите от нее бежать? Будьте любезны, распишитесь.
Анна взяла ручку, но ее пальцы дрожали. Мистер Абрамс пододвинул ей расписку, но строки словно плясали, наползая друг на друга. Она поставила свою подпись поперек букв. Ей казалось, что стена напротив зашаталась, а пол ушел из-под ног. Перед глазами плясали огненные точки. В ушах звенело. «Господи, это мой конец!» — подумала Анна. Чтобы не упасть, она оперлась о стойку. И слушала, как миссис Гомбинер продолжала: