Тени над Гудзоном
Шрифт:
Остановился он в Лейк-Джордже и позвонил Анне. Там только что выпал свежий снег, а вот в Майами было восемьдесят по Фаренгейту. У Анны оказались к нему претензии. Что это он мотается к своим клиентам по всему штату Нью-Йорк, если собирается поселиться во Флориде? Он задерживает реализацию всех ее планов: из-за него у нее из-под носа, чего доброго, могут перехватить дом. К тому же ей скучно. Миссис Гомбинер ни на минуту не оставляет ее в покое. Она так много разговаривает с ней, что Анну уже мутит от этих разговоров. У Анны было множество подозрений. Может быть, он помирился с женой? Или вернулся к Эстер? Пусть он не делает из нее дуру. Грейну пришлось поклясться всем, что ему свято, что в ближайший уик-энд прилетит в Майами и все будет,
В Лейк-Джордже у Грейна были дела с миссис Фойергольд, авантюристкой, вдовой и разведенной одновременно. Как ни странно, она жила с дочерью того самого мужа, с которым развелась. У этой дочери была своя маленькая девочка-идиотка, родившаяся от женатого мужчины, богатого нью-йоркского адвоката. Грейну были известны все подробности. Миссис Фойергольд и ее падчерица вместе и по отдельности изливали перед ним свои души. Их объединяла смесь любви и ненависти к мистеру Фойергольду, который находился в Палм-Биче и страдал от рака кожи…
Как все было запутанно! Сколько индивидуальности вложила природа в каждую человеческую судьбу! Та Америка, с которой Грейн имел дело, была так же сложна, как и он сам. Он никогда толком этого не понимал. Америка осталась для него страной, в которой люди ходят вверх тормашками. Однако он смог разглядеть, что за всеми отличиями видна вечная человеческая трагедия. Люди любили и ненавидели. Люди рисковали и пугались. Каждый искал какой-то твердой опоры, но силы, таящиеся в самом человеке, вопреки его желанию ввергали его в постоянный кризис…
Когда он возвращался в Нью-Йорк, началась снежная буря. Грейн не захватил с собой цепи, которые надевают в таких случаях на колеса. Машина скользила. Дворники не успевали очищать лобовое стекло от снега, и на нем с невероятной быстротой вырастали ледяные узоры. Боковые стекла просто заросли ледяными деревьями, колючие ветви которых переплелись между собой. Эти деревья создавали подобие девственного леса или каких-то джунглей. Штат Нью-Йорк превратился в Сибирь. Порывы ветра наносили сугробы, которые дымились морозным туманом. Грейн знал, что ехать в такую погоду опасно. Однако какая-то сила, которая была сильнее всякой логики, приказывала ему продолжать путь. Падающие сверху ледяные иглы ложились на окна машины наподобие неких небесных иероглифов. Встречные грузовики посреди дня зажигали фары. Ветер завывал женскими голосами, переходящими в тихие рыдания. Грейн медленно вел машину наполовину обмороженными руками. Его охватили какие-то мальчишеские радость и упрямство. Ему казалось, что все это он когда-то уже пережил во сне или прочитал об этом в книге сказок…
6
Окно гостиничного номера выходило на Бродвей. Отсюда были видны театры, большие световые рекламы, здание газеты «Таймс», на котором световые буквы рассказывали о новостях дня, стада автомобилей. Грейн находился в самом центре цивилизации. Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его с Майами. Не прошло и пяти минут, как он уже разговаривал с Анной. Грейн снял трубку и сказал вслух:
— Ну, время ложиться спать.
Он стащил с кровати одеяло, и его лежбище было готово. Осталось только раздеться и залезть под одеяло. Однако спать не хотелось. Есть ему тоже не хотелось. Он открыл ящик тумбочки и вытащил из него Библию. Открыл ее на том месте из книги пророка Осии, где говорится, как Бог повелел пророку жениться на блуднице, на одной, а потом на другой. Ну, когда Бог повелевает, то делать нечего. Наверное, он не мог вытребовать себе скромницу, этот рыжебородый пророк… Грейн хохотнул: «Откуда известно, что у него была рыжая борода?» Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его с Эстер. Сердце у него застучало. «Что я делаю? Ужасная глупость… К тому же она может уже спать… Ну и Анна… Что я за человек?!»
Он услышал голос Эстер.
— Алло!
— Здесь
На той стороне телефонной линии воцарилась напряженная тишина. Наконец Эстер, запинаясь, пробормотала:
— Герц, это ты?
— Да, я, царь земель от Индии до Эфиопии… [170] Ради тебя я убил Вашти, [171] а теперь ты разгуливаешь с нечестивцем Аманом… [172]
— Похоже, ты рехнулся там от жары! Или, может быть, сейчас Пурим? [173]
170
Титул царя Ахашвероша (Артаксеркса) из библейской книги Эстер (Есфирь).
171
Первая жена Ахашвероша, в традиционном русском переводе — Астинь.
172
Враг еврейского народа, приближенный царя Ахашвероша.
173
Один из обычаев праздника Пурим — чтение книги Эстер.
— Нет, Эстер, еще нет.
— А где ты? Я думала, что уже больше никогда не услышу тебя.
В голосе Эстер послышались рыдания.
— Да, это мой голос. Голос, голос Герца, а руки, руки Эсава… [174]
— Что это ты вдруг так и сыплешь библейскими цитатами? Где ты?
— В одной гостинице в стольном граде Манхэттене, рядом с Таймс-сквер.
— Один? Что так? Зерешь [175] тебя уже оставила?
— Анна в Майами. Я приехал сюда на пару дней.
174
Аллюзия на Берешит (Бытие), 27:22.
175
Жена Амана.
— Вот как?
И Эстер снова замолчала.
— Как у тебя дела? — спросил Грейн.
— А что? Я в порядке. Уже помираю, но еще дышу. Шла спать, но заглянула в газету. Вдруг зазвонил телефон. Я думала, что это Люба, хотя она никогда не звонит так поздно.
— Если хочешь спать, ложись спать.
— Спать? Я больше не знаю, что такое хотеть спать. Если я не принимаю таблеток, то и не сплю. А если принимаю, они мне все равно не помогают. Что это тебе вдруг пришло в голову позвонить мне?
— Мы ведь были когда-то знакомы.
— Мало ли что было когда-то? Когда-то я была молода и красива! А теперь я стара и покинута.
— Не уничижай себя так.
— А что иное я собой представляю? Герц, ты должен был услышать мой зов.
— Какой зов?
— Я звала тебя, Герц. Я тебя звала. Ты же знаешь: у меня есть мой собственный телефон. Когда мне кто-то нужен, я мысленно зову его, и он слышит меня. Какая-то частица силы еще осталась у меня от прежних времен… Если бы я тебе рассказала, что я только ни делала, чтобы ты мне сейчас позвонил, ты бы счел меня безумной.
— Что ты делала?
— Читала псалмы.
— Ну, поздравляю!..
— Не смейся! Не смейся! Я переживаю тяжелейший кризис, и я чувствовала, что должна с тобой поговорить. Я звонила тебе домой, но там дают только один ответ: «Его нет дома». Я хотела написать письмо на адрес твоей конторы. Написала, наверное, десяток писем, но все их выкинула. Я не писательница. С ручкой у меня ничего не получается. Я просто просила Бога, или кто там сидит на небе, чтобы Он повелел тебе позвонить мне.