Тени стёртых душ
Шрифт:
Он обхватил правой ладонью ее хрупкую кисть и серьезно посмотрел на Люси.
— Но мне не нужно твоя жалость, — почти умоляя прошептал, — я просто хочу от этого избавиться. Раз и навсегда. А если твоя задача мне в этом помочь, то сил противиться у меня больше нет.
— Спасибо, — благодарно кивнула, не отрывая взгляда от поникшего Драгнила.
Он чуть хмыкнул, отпустил ее руку и поудобнее уселся у стены, откидывая голову назад и закрывая глаза. Минуту молчал, приводя мысли в порядок, вторую минуту больно закусывал
— Игнил мой не биологический отец.
***
Даже на небесах временами бывает слишком тихо. Обычно такую высоту прорезает шум крыльев или пролетающих в нескольких километрах от Обители Всех Святых грузные самолеты, которые перевозят сотни человеческих душ. Живых, которыми обладают люди, умеющие дышать и наслаждающиеся тем, что дышат.
Они не умеют летать, как ангелы.
Они не имеют сверхсилы, как ангелы.
Они не видят потустороннее, как ангелы.
Но они обладают еще не стертыми душами.
— Он рассказал мне, — надломанным голосом пробормотала Люси, поклонившись и затем подойдя к Джерару, который привычно стоял у книжной полки в своем кабинете.
— Знаю, — обеспокоенно взглянул он на нее, оторвавшись от книги, что только что листал, — как он?
— Спит, — сжала губы и потерла ноющие виски.
Слишком много всего навалилось на ее плечи за последний день. И она с обожженными от пламени Нацу глазами чувствовала, что вот-вот сломается. Кости уже зычно хрустели под давлением этого «слишком много». Сухость во рту не давала опомниться и наконец-то принять всю иллюзорную реальность за истину.
— Опять роняла слезы, — заметил Джерар ее чуть опухшие глаза и сожалеюще покачал головой.
Он ее жалел, чего бы не сделало большинство высших, ссылаясь на судьбу и честь сгореть в звездном сиянии. Ведь так умирали легендарнейшие из божественных созданий.
Только вот Люси не хотела быть легендарнейшей.
Она не хотела сгорать.
Она хотела жить.
— Подойди ко мне, — спокойным тоном поманил к себе, а когда она осторожно сделала пару шагов к нему, прикоснулся к ее лбу и закрыл свои глаза.
Его холодная ладонь отрезвляла, заставляла за долю секунды прокрутить разговор с Нацу и вновь броситься в лавину ледяных осуждений со стороны теней собственной души.
— Ты ведь понимаешь, что дело остается за малым? — убрал руку и посмотрел на Люси.
— И тогда он умрет, — мрачно усмехнулась она, избегая взгляда господства.
— Очистится, — кашлянул тот, даже не пытаясь ее переубедить.
Он знал, что Люси была в чем-то права. Даже немного остерегался иногда прямолинейных заявлений с ее стороны. Не потому, что они были слишком кощунственными или лживыми, а даже наоборот — не каждый благословленный обладал настолько честными суждениями.
И даже не каждый благословленный знал о том, что такие суждения имеют
— Умрет, — отчеканила и опустила голову.
Глаза упрямо не могли сфокусироваться на чем-то. Они до сих пор горели от пожара, который зажег в ней этот Нацу Драгнил, чья история поглотила хранительницу другой пустотой — чужой для ангелов и родной для ее стертой души.
Зрачки вдруг наткнулись на открытую страницу из той книги, которую только что читал Джерар.
«… протянула свои прозрачные руки к солнцу, в первый раз почувствовала у себя на глазах слезы».
«Русалочка?» — вспомнила она и взглянула на господство, застыв в немом вопросе.
Джерар, поняв это, улыбнулся уголками губ и тихо произнес:
— Далеко в море вода синяя-синяя, как лепестки самых красивых васильков…
— … и прозрачная-прозрачная, как самое чистое стекло, — незамедлительно продолжила она, проговаривая давно въевшиеся в голову строки.
— Как думаешь, — удовлетворенно кивнул он и неспешно отошел к окну, — какое оно, звездное сияние?
Люси обняла себя за плечи и, подумав пару мгновений, поникло ответила:
— Совсем мне неинтересное.
Господство рассмеялся, наверняка принимая ее ответ. Потому что он, возможно, в мыслях ответил то же самое. Хотя, что творилось в его голове, она даже подумать не осмеливалась — Джерар не походил на большинство благословленных.
Пожалуй, именно ему в истории о треснувших масках и гнилом мире отведена главная роль. Если бы когда-то он не спросил «справишься ли», она бы так и не справилась. Сдалась бы и уступила место хранителя кому-то более опытному.
Если бы тогда он не подтолкнул ее искать ответы на свои вопросы, она бы так и блуждала во мгле промерзших боли и надежд.
— Я хочу это сделать, — прервав тишину, решительно заявила хранительница.
— Ты потеряешь день, — сжал тот губы, в надежде переубедить.
— Но обрету двадцать лет своего прошлого, — вопреки всему, настаивала она на своем, сжимая ладони в кулаки.
Джерар устало выдохнул и потер глаза, тщательно сдерживая все свои аргументы «против» внутри себя. Он давно бросил попытки успеть за гнавшейся впереди ветра Хартфилией. Оставалось издали наблюдать следы, которые она оставляла, ступая горячими ступнями по граням.
Она тоже боялась, но почему-то упрямо шла вперед, путаясь в новых перекрестках и поворотах. Впереди неосязаемым туманом расползлась паутина ловушек. Попади в одну — утонешь в холоде.
Но уже нечего было терять, поэтому, в последний раз стирая страхи, она четко произнесла:
— Я хочу вернуть свою память.
Желание почувствовать себя человеком и вспомнить эти ощущения скребли глотку.
И даже если люди не умеют летать, не имеют сверхсилы, не видят потустороннее, как ангелы, в них было то, чего не хватало высшим.