Тени стёртых душ
Шрифт:
— До восьми еще два раза, — ехидно заметила она в ответ и потянула уши еще пару раз, затем весело вскочила и глянула в сторону двери.
Там, опираясь о дверной косяк и держа в руках большой разноцветный торт с восемью свечками, стоял и широко улыбался Игнил.
— С Днем рождения, Нацу! — громко поздравил он сына и осторожно подошел к кровати, немного наклоняясь и смеясь в голос с Венди. — Сегодня ты не лунатил, так что заслужил загадать желание и задуть свечи.
— Желание? — глаза у мальчика
— Желание, — кивнул тот в ответ и усмехнулся.
Нацу весело хмыкнул, мечтательно закрывая глаза.
«Пусть мы всегда будем вместе!» — пронеслось в голове.
Уже через мгновение он набрал в рот воздух и резко выдохнул, задув лишь пару свечек.
— Не все, — расстроенно произнес он и взглянул на Игнила, поджав губы. — Теперь желание не сбудется?
— Сбудется, — успокоил его отец и погладил по голове, — обязательно сбудется.
***
Люси поникло вылавливала эти отрывки из его сознания, которое он открыл, начав рассказывать о своем прошлом. Она могла заглянуть в любой уголок его разума, отыскать причину гнилых сомнений, пройтись по пыли засохших надежд, но не хотела. Послушно следовала по лабиринту за его голосом и находила те мгновения, которые он разрешал смотреть. И вот сейчас, заметив в той комнате еще Игнила и Венди, она пристально их разглядывала.
Первый был ухоженным тридцатилетним мужчиной, одетым в домашнюю одежду. Но его повадки были схожи на тех, кто имел за плечами немалое состояние и мудрые взгляды на жизнь. В глазах на дне плескалась печаль, но за последний год ее разбавил искренний детский смех, насыщенный верой в чудеса и благодарностью за любовь.
— Игнил был состоятельным человеком? — задала вдруг вопрос.
Нацу поморщился и через секунду сдержанно кивнул.
— К тому времени, как в его жизни появились мы, он бросил свою работу и жил лишь на то, что успел заработать за десяток лет, — сухо пробормотал он, — мы ни в чем не нуждались, поэтому проблем с этим не было.
— Бросил работу и вдруг усыновил вас? — удивилась она.
— Его жена… — Нацу сглотнул и почти выдавил из себя, поясняя: — Она скончалась при родах вместе с новорожденным сыном.
***
Скрип двери отвлек парня тринадцати лет от выполнения домашнего задания. Обернувшись и не заметив никого в своей комнате, он тут же положил ручку на стол и прикрыл книгу, замяв нужную страницу. Осторожно шагнул в сторону коридора и вдруг услышал притихшее бормотание из спальни родителя. Воздух был прокисшим на вкус, словно в него выжали лимон, размешали с пылью и кислородом, разметая в каждую комнату запах алкоголя.
— Папа? — Нацу неуверенно заглянул в комнату Игнила и заметил того, сидящим на полу и прислонившемся к стене.
— Н-нацу? — подавив икоту, тот боязливо взглянул на сына. — Иди спать, уже
— Что случилось? — он заметил припухшие глаза и опустился на колени, подползая ближе.
Игнил неразборчиво что-то прошептал и махнул головой, стискивая собственные пальцы.
Вдруг он тихо всхлипнул и усмехнулся:
— Ему бы тоже исполнилось тринадцать сегодня.
— Кому? — осторожно поинтересовался Нацу.
— Помнишь, ты когда-то спрашивал меня о семье? — грустно улыбнулся тот и взглянул на опешившего сына, который медленно кивнул. — Моя жена и сын покинули меня ровно тринадцать лет назад, — он закусил губу и закрыл глаза, сдерживая слезы.
Нацу молча сглотнул, не зная, что сказать, и сел перед отцом, опустив голову.
— Что с ними случилось? — шепотом спросил, боясь надавить на больное.
— Им просто не повезло, — устало выдохнул он и вдруг раскрыл глаза, почувствовав, как Нацу его крепко обнимает.
— Ты же их сильно любил? — уткнувшись в его шею, он глотал запах перегара и пытался не заплакать.
Игнил прижал сына к себе и прохрипел:
— Не сильнее, чем люблю вас с Венди.
***
— У нее было маточное кровотечение, а у ребенка — асфиксия, — шепотом произнес Нацу и глубоко вдохнул, — врачи не успели спасти ни одного.
Люси вздрогнула, ощущая тугой ком в горле и не смея произнести ни слова. Почему-то сейчас хотелось сделать так, как тот тринадцатилетний Нацу, — обнять парня, уткнуться ему в шею и прошептать, что все точно будет хорошо, все образуется.
Но она не могла.
Обещала, что не будет жалеть, а просто выслушает.
Да и лгать тоже было против ее принципов — она ведь знала, что ничего не образуется.
Ничего не будет хорошо.
По крайней мере, для них двоих.
Тяжело вздохнув, она взглянула на образ сестры Нацу. Венди была милой девочкой с коротковатыми густыми синими волосами и по-настоящему искрящейся, заразной улыбкой. Ребенок, который был до безумно бьющегося сердца счастлив. Крошечными ручонками ловила солнечных зайчиков и смеялась, смеялась, смеялась. Смеялась, почти забыв прошлые годы, проведенные с мокрыми от слез глазами. Она забыла ту жизнь, схватив свое счастливое детство за хвост.
— Я был на удивление послушным ребенком, — нарушил он тишину и продолжил. — Единственным исключением был мой сомнамбулизм, — прикусил губу, все так же не открывая глаз.
— Почему не вылечился?
— Врачи говорили, что это неопасно, — он прочистил горло и слегка кашлянул, — пару раз посещал сеансы гипноза, но они ни к чему не привели: я по прежнему иногда ходил по дому. Игнил в конце концов свыкся с этой мыслью и послушался специалистов, которые утверждали, что у детей это нормальное явление и оно скоро пройдет.