Тени убийства
Шрифт:
Джулиет Пейнтер и Мередит Митчелл неудобно примостились за угловым столиком в оживленном баре. Ни та ни другая в иных обстоятельствах не выбрали бы такое место встречи, но у обеих времени мало, а бар удобно расположен. Мередит взяла кофе и порцию жареной картошки, а Джулиет — кофе и пончик.
Джулиет наклонилась через стол, чтобы не поднимать голос в окружающем шуме.
— Все равно собиралась после твоего звонка с сообщением о появлении так называемого Яна Оукли, будь он неладен. А на другой день пришлось в Йоркшир тащиться. Меня там уже ждали. Поэтому я отложила визит в Форуэйз. К несчастью, негодный паршивец успел привести свой план в действие. Если б раньше приехала, разгадала бы замысел и выгнала его взашей.
— Он тебе не понравился, — улыбнулась Мередит на сердитые речи, потом качнула головой и нахмурилась. — А я даже не могу разобраться. С одной стороны, мне он тоже не нравится. С другой — было что-то очень трогательное в его волнении при виде дома.
— Не верь, — хмыкнула Джулиет. — Театральное представление.
— Ян член семьи, — напомнила Мередит. — Если нет, то досконально изучил фамильную историю. Как это сделать в Польше без устных рассказов, передающихся из поколения в поколение? Кажется, он действительно верит в невиновность прадеда. Если Форуэйз служит некой семейной легендой, о нем говорили, описывали… пожалуй, разволнуешься, видя реальный каменный облик. Мне показалось, что он совершает нечто вроде паломничества.
— Святой Грааль найдет лишь чистый сердцем, — изрекла Джулиет. — В Яне Оукли нет никакой чистоты. Обыкновенный самодовольный нахал. При знакомстве закатил глаза, точно звезда немого кино, изобразил сахарную улыбку, по его мнению соблазнительную. Дурак. По крайней мере, после твоего предупреждения я позаботилась, чтобы руку не чмокнул. Фу!..
Пока Мередит слушала подругу, в голову взбрела неуместная мысль, как всегда в неуместный момент. Она почему-то задумалась, долго ли Джулиет сохранит внешность школьницы и как будет стареть. Нельзя же всю жизнь ходить с косами. Она получила в награду прекрасный цвет лица, что всегда помогает. Однако невозможно представить ее старушкой. Мередит с трудом вернулась к теме беседы:
— Выгонять его — дело сестер. Что бы он ни заявлял, это их дом, а он у них в гостях.
— Они просто не знают, как это сделать! Во-первых, его не звали. Сам навязался. Однако признали родственником, сочли долгом принять, приютить, раз приехал… — с досадой прошипела Джулиет, впившись в пончик. — Вдобавок, — уже неразборчиво прошамкала она, — разве могут пожилые женщины, одна из которых — Флоренс — совсем слабенькая, командовать молодым, сильным, решительным, абсолютно бессовестным мужчиной? Поверь мне, он на все готов.
— Пожалуй, — кивнула Мередит. И спросила, подчеркнув вопрос широким жестом: — Можно как-нибудь удостовериться, что он действительно Оукли? В конце концов, в это все упирается, правда? Возможно, просто узнал об Уильяме каким-то образом. Во многих книгах описаны широко известные исторические преступления. Может, где-то рассказано и о деле Оукли. Можно убедиться, что он настоящий?
— Увы, хотелось бы сказать, что не настоящий. Но я попросила предъявить паспорт. Выдан на имя Яна Оукли.
— Знаешь, бывают фальшивые паспорта.
— Мысль соблазнительная. Но даже если он где-то наткнулся на судебные отчеты о деле Оукли, вряд ли пошел бы на жуткие хлопоты с фальшивым паспортом. В любом случае излагает массу подробностей, которые нельзя признать ложными, поскольку неизвестно, что стало с Уильямом после оправдательного приговора суда и последующего отъезда. Если помнишь, его собственный сын вынужден был просить суд официально признать его мертвым.
— И этот самый Ян рассказывает, что потом было с Уильямом?
— Досконально, — мрачно кивнула Джулиет. — Выходит, Гадкий Уильям какое-то время разъезжал по Европе, из любопытства его занесло в Австро-Венгрию. Со временем он очутился в Кракове, который входил в то время в империю. Там ему улыбнулась удача. Он женился на другой богатой женщине, вдове польского коммерсанта с немалым доходом. У Яна есть даже старый снимок, запечатлевший Уильяма со второй женой, а где б он его взял, если не у родных? То есть, знаю, можно найти кучу старых фотоальбомов, но все это полностью совпадает с другими его утверждениями. Могу заверить, у второй жены наверняка были деньги, ибо Уильям точно женился на ней не за красивые глаза. Сам он на снимке такой же, как на том портрете, который разыскала Дамарис, — вполне собой довольный. В общем, взял дела в свои руки, с выгодой распоряжался деньгами жены, умудряясь держаться подальше от нянек и горничных, и весьма преуспел. Кто сказал, что преступления не приносят ничего хорошего?
— Только не Алан. Он убежден, что преступления многим идут на пользу. Не дурачкам, которых сажают в тюрьму, а умникам, которые ее избегают.
— Ян дурак, — энергично объявила Джулиет. — С удовольствием увижу его в камере. Передай Алану, я над этим работаю, была бы благодарна за помощь. О том и хочу с тобой поговорить.
Мередит, хлебнув кофе, поморщилась:
— Я уже пробовала. Алан говорит, что у него ничего нет против Яна. То, что он тот, кем себя объявляет, и явился незваным, еще не преступление.
— Зато вымогательство преступление, — заявила Джулиет.
Озадаченная Мередит поставила чашку. Мимо их столика прорвалась компания подростков с подносами. Переждав, она уточнила:
— Ты уверена? А я думала, у сестер Оукли нет ничего. Они дом продают, чтобы получить какие-то средства.
— Хотят продать дом, — поправила Джулиет. — Что дает Яну шанс. Слушай дальше. Кстати, это версия Яна. Естественно, пока не было случая проверить. Итак, польская жена Уильяма умерла и все оставила ему. Скончавшийся Уильям разделил состояние поровну меж своими детьми.
Джулиет подняла изящный указательный палец с ногтем, накрашенным неожиданно ярким красным лаком.
— В Польше у него было двое детей, дочь и сын. Но и в Англии тоже остался ребенок, которого он в завещании не счел нужным назвать по имени. Явно не желал, чтобы польская собственность попала в руки английского сына. Уильям, безусловно, закоренелый мерзавец.
После этой сентенции Джулиет вдохновенно продолжила:
— Загвоздка в том, в чем это «состояние» заключается. Входит ли сюда собственность в Англии? Дочь Уильяма умерла от дифтерита еще до Первой мировой войны. Польский сын унаследовал польскую собственность и доходы от акций. После той войны Краков вновь отошел к Польше, но для Оукли ничего не изменилось. Дед нынешнего Яна продолжал дело. Нам ничего не известно, кроме того, что все было потеряно при коммунистах. Отцу нашего Яна ровно ничего не досталось. Польское семейство обнищало, от него остался один Ян. После смены режима в Польше многие пытались вернуть реквизированную собственность. Наш Ян — я говорю «наш» лишь для ясности — принялся изучать семейные документы. Сначала собирался обосновать претензии на возмещение убытков, понесенных при коммунизме. Однако не нашел ничего, кроме экземпляра завещания английского прапрадеда. И теперь претендует на долю английской собственности Уильяма, которая заключается в усадьбе Форуэйз. Понимаешь, хотя деньги были у Коры, усадьба принадлежала Уильяму. Если сестры ее сейчас продадут, Ян потребует половину суммы. Объясняет, что по завещанию его дед унаследовал бы половину имущества Уильяма в Англии и поэтому он сам теперь на нее претендует. Дамарис и Флоренс в полном шоке.