Тени забытых богов
Шрифт:
Так-так…
– Какой смертью он погиб?
– Его голова была отделена от тела. Точнее, словно оторвана какой-то чудовищной силой. По мнению садовника, голову дяде Грише попросту “откусили” украденным капканом.
– Какой ужас! – вырвалось у Клары.
Алексей поочередно обвел нас взглядом, начав с Клары:
– Только учтите, дома я никому не говорил – ни маме, ни Лиле, ни дочке, ни, само собой, соседям. И вообще, эта страшная новость еще не облетела город. Но завтра, полагаю, о голове несчастного дяди Гриши будут судачить на каждом углу.
Похоже, события только начинают
Кажется, мы с Кларой приехали очень вовремя.
– Из музея что-нибудь пропало? – поинтересовался я.
– Два экспоната из зала оборотня.
– Что именно? – спросил я, уже предугадывая ответ.
– Перстень Старого Хранителя и тот самый бронзовый капкан. А еще с лужайки за дворцом исчезла хорошо известная тебе бронзовая скульптура графини. Никто не может понять, как же ее сняли. Вокруг того места даже трава не примята. Ну, и как итог: наш директор Перехватин Тихон Анатольевич угодил с острым сердечным приступом в городскую больницу.
Послышался протяжный гудок. Со стороны Старощанского поселка подкатила электричка.
Едва двери распахнулись, как из вагонов повалила бойкая толпа, тут же бросившаяся на привокзальную площадь – на штурм старенького автобуса. Под напором разгоряченной массы тот закачался, как ванька-встанька. Не прошло и минуты, как он был набит под завязку.
– Ну вот! – сокрушенно вздохнул Алексей. – Теперь придется полчаса ждать следующего. А могли бы спокойно сесть.
Я пропустил его реплику мимо ушей.
– Ладно, образ мыслей твоего следователя Цинюка мне теперь более или менее ясен. Кстати, что он за человек: молодой, старый?
– Мой ровесник.
– Тогда вам должно быть проще найти общий язык. А ты сам, брат? У тебя есть какая-нибудь версия?
Он снова поднял на меня глаза и проговорил очень спокойно:
– Пожалуйста, не считай меня идиотом. Я не хуже тебя понимаю, что все это выглядит очень странно. Но сам я не могу в этом разобраться. Вот и пускай разбирается следствие. Но я считаю, что лично я не имею права врать. Какими бы нелепыми ни казались мои показания, я должен говорить только то, что видел собственными глазами. Иначе затем, когда все прояснится, я окажусь в двусмысленном положении. А я этого не хочу, вот так-то, дорогой братец! Поэтому свои мудрые советы можешь приберечь для другого случая! Все! Айда на остановку! Кажется, подъезжает “заказной”. Не то дома нас потеряют. – Он подхватил обе наши сумки и двинулся к площади.
Никакого “заказного” мы, конечно, ждать не стали. На площади я тормознул первого же частника, и он с большой охотой согласился довезти нас до места.
– А скажи-ка, братец, как там поживает полковник Владимир Дрючков? – спросил я по пути.
– Не знаю, давно его не видел, – мотнул головой Алексей. – Но матушка, по-моему, сильно обижена на него за что-то.
5. СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
В дни молодости, когда мне довелось немало поскитаться не только по общежитиям и чужим углам, но и по вагончикам, палаткам и даже землянкам, отчий дом рисовался моему воображению этакой уютной и тихой обителью, куда не долетают отзвуки житейских бурь.
В действительности
За последнее время домик, казалось, стал еще меньше. И все-таки это был родительский кров.
Не успели мы выбраться на тротуар, как из ближнего подъезда выбежала мама и бросилась к нам.
На маминых глазах были слезы – при случае она любит всплакнуть.
– Господи, наконец-то! Дай-ка я на тебя посмотрю… Молодец… Хорошо выглядишь, сынок! А это Кларочка? Хорошенькая…
Тем временем из подъезда выплыла Лиля – крупная и румяная женщина в духе кустодиевских мадонн. Она и в юности была крупной и румяной, что было ей весьма к лицу. Но сейчас приятная полнота начала переходить в тучность, здорового румянца уже коснулась легкая сеточка морщинок, будто заранее готовя Лилю к роли бабушки.
Как и Алексей, Лиля тоже не желала замечать “грубых” реалий жизни, найдя для себя отдушину в мире классической русской литературы, золотой век которой, по ее убеждению, закончился после Льва Толстого и Чехова. Детективы, мистика, ужастики и эротические романы наводят на нее священный ужас. Лиля до сих пор не разучилась краснеть как девочка. Вот и сейчас при виде Клары ее щеки стали пунцовыми.
Мы по-родственному расцеловались, после чего я представил ей свою спутницу и поинтересовался:
– А где же молодая поросль? Кто дал ей право отлынивать от встречи с любимым дядюшкой?
– У молодой поросли сегодня собеседования в вузе.
– Вот как? Так она готовится стать студенткой? В педагогическом?
– Да, на факультет русского языка и литературы. На вечернее отделение.
– Ага, значит, пошла по маминым стопам. Жениха еще нет?
– Что вы, Краснослав! – Лиля даже покраснела, будто я сказал что-то непристойное. (Кстати, она единственная из моих родственниц, да и знакомых тоже, кто всегда называет меня полным именем.) – Она же еще ребенок!
– Все! – решительно вмешалась мама. – Пойдемте в дом. Нечего вести разговоры на улице. Слава богу, нам есть, где собраться. Ну, Лиля, зови же гостей к столу! – Слез нет уже и в помине, мама снова вошла в роль хозяйки-распорядительницы дома.
Поднимаемся на второй этаж. Старенькая лестница скрипит и прогибается под нашей тяжестью, будто жалуясь на горькую жизнь. Прихожая такая тесная, что разуваться надо по очереди.
В общей толчее я успел шепнуть маме, что у нас с Алешкой был серьезный разговор на вокзале, и что сейчас эту тему лучше обойти молчанием.
Дверь в комнату распахнута, и мне виден накрытый стол. Конечно, мама постаралась хлебосольнее встретить дорогих гостей. Но, в общем, она из тех хозяек, которые любят кухню и вкладывают в кулинарный процесс душу и фантазию. Из самых простых продуктов она умеет приготовить нечто удивительно аппетитное.
Четверть часа уходит на вручение подарков, осмотр квартиры и обычные в таких ситуациях процедуры.
Наконец хозяева и гости расселись за столом. Величественным кивком мама вручила мне бразды правления.