Теотль Сухоруков
Шрифт:
Я застонал. Тлакатль недоуменно уставился на бога. Вернее, на свою корову.
— Оставь меня, — только и мог я сказать. Человек понимающе кивнул, легко встал на ноги и удалился.
…После той беседы я затих на несколько дней. Не выступал, не возмущался. Старательно вел себя, как обычно. А потом, усыпив бдительность, осторожно прощупал пределы своей свободы. Попытался организовать встречу с Черным Хвостом. С Вапачиро. Ну, хотя бы, с Вороновым Волосом — ну, могут же у меня быть дела с мастерами! Корова должна доиться
Нет. Мягко, на ходу придумывая причины, мне дали отказ на всё. Попросил прогулку — организовали через два дня. Под бдительным контролем выгуляли и благополучно вернули домой.
«Ну, ты же понимаешь, кто во всем этом виноват?» — в лоб спросил меня Змей, когда я лежал на постели, лениво перебирая листки аматля. Знаки расплывались, смысл в голове не задерживался.
Что тут скажешь? Оставалось только кивнуть покаянно.
«Ты мне не кивай, и в сторону не смотри! — злобно приказал бог. — Сам виноват?»
«Сам» — буркнул я.
«Хорошо тебе теперь здесь?»
«Не очень».
И впрямь, не очень. Внешне-то ничего не изменилось. Я также ежедневно работал: получал отчеты о происходящем наверху, делал распоряжения, «выдумывал» Дары. Но теперь не мог отделаться от чувства, что меня просто используют. Как раба.
«Хуже, чем раба — коротко и жестко бросил бог. — Раба, обычно, принуждают к подневольному труду. А ты… Ты же сам шею к ошейнику протянул! И надеть его помог!»
«Всё так».
От правоты змеевых слов становилось всё горше. И безысходнее. Конечно, можно попробовать притвориться, что мне это подходит, что я так и хотел. Меня же раньше устраивало…
«Даже не смей! — рявкнул Змей. — Не вздумай получать от рабства удовольствие! Ты же — бог. Неужели ты думаешь, что раб может быть богом?»
«Я понятия не имею, кто может быть богом» — брызнул я желчью в ответ.
«Ну, так поверь мне на слово! Не может. Они думают, что оседлали удачу. Дураки! Ветер не оседлаешь. Бога не приручишь. Либо сгниет, либо превратится в настолько ужасное, что все вокруг пожалеют. Хочешь стать местным Ктулху, владыка?»
Я задумался. На миг возможность отомстить Человеку и его кодле даже показалась привлекательной. Но… Разве я тут для этого? Мысли о великой миссии в меня так старательно вросли, что уже привычно грели душу. Приятно осознавать, что ты должен быть спасителем. А тут — чудовище…
«Не хочу».
«Вот! — искренне обрадовался Змей. — Уже лучше! А значит, надо переставать быть рабом. Давай. Включай мозги! Займись этим своим аутотренингом! Мы не рабы, рабы немы!»
«Внушать я себе могу сколько угодно долго, только как это изменит ситуацию? Ошейника на мне нет. Но плен-то вполне реальный. И я пока не вижу шанса вырваться».
«Пока! Значит, надо искать».
«Мне нужно как-то выйти на связь с моими людьми. Только на них надежда. Хотя… Если им столько времени до меня нет дела — может быть, я им уже и не нужен? Вон как они лихо провернули Цветочную войну. Даже не сочли нужным меня в известность поставить».
«Сухоруков! Поскольку ты, кажется, начинаешь плакаться и жалеть себя, то позволь мне правдой в лицо швырнуться. Ты ведь сам всё так выстроил. Сам придумал систему, в которой твое присутствие не требуется. А теперь грустишь от того, что она работает, и что кто-то этой системой пользуется… в личных интересах. Так?»
Я только кивнул.
«А теперь, когда ты себя чуток меньше любить стал, слушай другое: ты на своих друзей не наговаривай! Вы столько вместе прошли! Знаешь, я не исключаю, что у парней на тебя некая обида могла появиться. А как ей не возникнуть, когда ты перед всеми двери закрываешь! Но вот, чтобы они тебя бросили — это ты зря. То, что они пропали, по-разному можно объяснить. Ты же не знаешь, что им сейчас говорят… Причем, от твоего имени! Может быть, они к тебе каждый день рвутся, а им говорят: Вернувшийся Бог не желает вас видеть!»
«Твою же мать! — вот тут меня по-настоящему проняло. — Как я мог сам им такую возможность дать? Какой же я тупой?»
«А я это тебе давно говорю, — не удержался Змей, но тут же осекся. — Да, ладно, не такой уж тупой. Пока был жив Тлатольчи, вряд ли подобное могло начаться. Но обошли тебя, могучий владыка. Как пацана мелкого».
«Капец стыдно» — я уже не пытался спорить с богом.
«А раз стыдно, значит, надо исправлять. И исправлять с главного».
Киваю.
«А что у нас главное? С чего вся эта катавасия началась?»
«Выпил я как-то коньяку у некоего Месропа…».
«Остришь? Ну, это неплохой признак. Только сейчас не лучшее время для шутеек. Страх. Твой безграничный страх всему виной! Я понимаю, тебе в плену несладко пришлось. Отличное поле для развития фобий. Но сейчас они тебя губят. Надо подавить в себе страх!»
«Страх — полезная функция…».
«А ну, цыц! Если кому и полезная, то не тебе точно! Снова пересказать, к чему твоя забота о собственной тушке привела?»
«Не надо. Согласен».
«А раз согласен — так действуй! Не прятаться, не бояться! Проверяй любое свое действие; если чувствуешь, что оно вызвано страхом — долой! Теперь только вперед, только с открытым лицом…»
«И открытой культей» — не удержался я.
«И это тоже» — улыбнулся Змей.
Хороший был разговор. Болезненный, но обнадеживающий. После таких бесед надо брать дрын и с боем пробивать себе путь к свободе.
А я наоборот затих. Изобразил полную покорность, делал свои обыденные дела, ничего не просил. Казалось бы, позиция труса чистой воды. Но я тщательно проверял свои мотивы — и я не боялся. Просто, прежде чем перейти к следующему шагу, нужно усыпить бдительность Человека и его людей. А следующий шаг уже придуман.