Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
Тогда я ещё не знал, что за это на меня заведуют уголовное дело…
Потом наступал день. В двенадцать часов я садился завтракать. Еле что-то лёгкое, а потом шёл гулять. Чаще всего в Филёвский парк, на набережную. С собой я обычно брал какую-нибудь хорошую книгу. Приходил на набережную, садился в тени раскидистых плакучих ив и читал.
Да, я любил читать на природе. Я и сейчас люблю.
Позади меня журчал ручеёк. Сонные волны Москва-реки лениво бились о набережную. Неспешно проплывали по серебристой глади прогулочные кораблики.
Особенно запомнились мне пенсионеры и мужички. Многие из них одевались весьма колоритно: белые накрахмаленные рубашки с рукавами по локоть, широкополые шляпы, белые брюки, остроносые туфли. Их глаза закрывали тёмные очки, на запястьях болтались золотые часы. Некоторые из них ходили с тросточками. Эти престарелые щёголи чинно прогуливались по набережной, болтали с себе подобными обо всяком и вообще наслаждались жизнью.
Столько в них было достоинства и колорита, что мне аж завидно становилось!
Я тогда мечтал: вот состарюсь, и сам так буду ходить!
Были там и мужики на первый взгляд совершенно противоположного склада. Эти занимались моржевание. Такие разгуливали по набережной в одних только плавках и шлёпанцах. Они и зимой так делали.
Это были сильные здоровые мужики. Они тягали штанги возле своего домика. Этот самый домик фактически представлял собой гараж на берегу реки. Там собирались моржи.
Так вот, самое интересно тут было то, что очень многие из тех, кто приходил сюда в белых брюках, туфлях и рубашках, – шли потом в этот самый гараж, раздевались и шли купаться.
Многие из них занимались моржеванием.
Ещё мне подростки запомнились. Боже, сколько красивых молодых людей я видел тем летом! И не только тем, но и следующим тоже. И не только следующим, но и летом шестнадцатого года. И даже в семнадцатом году я продолжал смотреть на красивых юношей, купающихся в Москва-реке.
А вот потом перестал.
Вырос, наверное.
Появились важные дела – революция, организация. Мне тогда было совсем не до любовных утех.
Но в четырнадцатом году всё было иначе.
В парке я обычно тоже читал и писал. Точнее, не столько писал, сколько надиктовывать. Боже, что за время это было!
За три летних месяца 2014-го я надиктовал огромную эпопею о Смешариках. Она называлась «Герои России». Там я собрал все без исключения мои старые работы о Смешариках и объединил их. Получилось неплохо.
Сделанные тогда записи впоследствии были удалены. Позже я смог их восстановить. Думаю, я когда-нибудь выложу их в Интернет. Пусть люди посмеются. Это всё и вправду было до невозможности смешно.
Но вернёмся к мальчикам. До сих пор не могу забыть тех молодых людей, которых я встречал на набережной. С большинством из них мы были одногодки. Кто-то был чуть старше меня, кто-то чуть младше.
Подростки были замечательные. Были там спортивные
Эти парни были прекрасны.
Вот смотрел я на них и вспоминал одну старую американскую песенку восьмидесятых:
All our boys
Smokes as one…
У нас в школе многие любили эту песню.
Я ещё тогда заметил: если красивый мальчишка демонстративно пьёт, курит и употребляет наркотики, – он от этого кажется ещё более красивым. Разумеется, ровно до тех пор, пока нездоровый образ жизни не разрушит его красоту.
Знаете, выскажу нетривиальную для современной педагогики мысль.
Возможно, молодому человеку гораздо лучше курить, бухать, дуть анашу, заниматься сексом, драться на улицах, ходить на политические мероприятия и регулярно попадать в кутузку, чем повторять неправильные глаголы английского языка и ходить к репетиторам.
Не знаю, как для вас, но лично для меня это совершенно очевидно.
Лето проходило прекрасно. Я много читал и много предавался разврату. Не только и не столько с девушками, сколько с красивыми молодыми людьми.
Помню, как-то мне посчастливилось поймать на набережной трёх школьников. Это было превосходно.
Самому младшему из них было девять лет, а самому старшему – тринадцать. Среднему было десять.
Ох, отличные это были ребята! Жалко, ни имён, ни телефонов их я тогда так и не спросил.
Самый старший был просто красавчик. Светло-русые волосы, короткая стрижка. Широкие скулы, постепенно превращающиеся в щёчки. Он шёл, чуть раскачиваясь в разные стороны, и с боков его свисал молодой, нагулянный тем же летом жирок. Капли речной воды алмазными крошками сверкали на его бледном теле. У него были ещё крепкие, но уже начавшие дрябнуть и покрываться жирком мышцы. Коренастое телосложение, небольшой животик.
Ему очень шли его тёмно-синие плавки.
Раньше, лет до одиннадцати, парень занимался плаванием и карате. Потом бросил, обленился, стал много времени проводить сидя за компом и пожирая горы чипсов. Раньше он подтягивался одиннадцать раз, если верить его словам.
Теперь не мог подтянуться и одного.
Своей фигурой он был вполне доволен. Пятьдесят девять кило для тринадцати лет – самое то. Он верил, что заниматься ему не нужно.
«Скоро в рост уйду, и сам собой похудею!» – самоуверенно заявлял он.
Двое других пацанов были младшеклассники. Сами они были дрищи, но при этом дрищи неспортивные. У того, которому было десять, уже начал проклёвываться дряблый животик.
Эти двое верили, что они никогда не потолстеют.
«У меня конституция такая! – самодовольно говорил десятилетка. – Я никогда не потолстею. Я могу целыми днями много месяцев жрать, и ни грамма не наберу. Гляди, какой я тощий!».