Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.
Шрифт:
Были речи. Много речей. Мы их не слушали. Мы ждали, когда случится то самое, - страшное.
Выступил я. Ничего особенного. Общие слова. Потом вышел говорить ещё один восьмиклассник. И тут-то самое страшное и началось.
Во двор ворвалось человек двадцать или тридцать боевиков в чёрных масках и пуховиках. Там были тонины рабы и ещё какие-то школьные ультраправые. Они начали нас бить. В них полетели самодельные петарды, стеклянные бутылки с водой и уксусом, куски кирпича.
Мы сомкнули ряды. Ультраправые попытались прорваться к трибуне. Их набег длился чуть больше
Они весело прыгали через забор, удирая от нас.
***
Что ни говори, но Майдан страшно расколол нашу школу. Тоня Боженко однозначно поддерживала Украину. В конце концов, дед её воевал в УПА, а сама она была украинской националисткой.
«Я – оуновка-бандеровка!» - гордо заявляла она.
На волне националистической истерии Тоня даже написала (на русском языке) эпическую поэму «Украина». Это было огромное произведение типа «Россиады» о ом, как Украина всех-всех победила, не только вернула Крым, но и захватила Кубань, ростов, Воронеж, Курск и Белгород, захавала половину Белоруссии и Молдавию.
Короче, крутая была книжка.
Поэма была огромная. Размером с «Божественную комедию».
К сожалению, помню я оттуда только один фрагмент.
Вот он:
Ах, жадно-жадно Ярош пил кофей,
Ведь он по знаку Зодиака Водолей.
Густую жидкость он тянул мадьярскими губами.
Он кофеём желудок свой залил,
Пропитанный спиртами.
Вдруг он завыл и за живот схватился, –
От кофея его кишечный тракт забился.
Орал и выл, в конвульсиях метаясь.
Он покраснел, от яда задыхаясь.
Он прокричал: «Бандера, я иду!»
И дух свой испустил в мученых как в аду.
Отрывок этот так и называется – «Смерть Яроша».
***
В школе постоянно происходили драки, нападения.
Сторонники Украины постоянно нападали на нас. Иногда могли устроить поножовщину прямо во время урока.
Помню, если ты на истории или обществознании говорил что-то не то, - то когда урок заканчивался, и ты выходил в коридор,- тебя там уже ждали враги. Некоторые прямо на уроке могли вскочить с места и кинуться убивать оппонента. Меня так однажды чуть не зарезали.
Даже в тониной корпорации возникли чудовищные противоречия.
Тоня была за Украину. Другие рабы первой категории из её корпорации были против. Особенно возмущались Юлька и Света.
Потом на Украине вспыхнула гражданская война. И из нашей школы на Донбасс потянулись целые эшелоны добровольцев. Уезжали даже четырнадцатилетние. Только за весну четырнадцатого из нашей школы воевать в ополчение или в добровольческие батальоны уехало больше сотни человек.
Мы с ребятами тогда электричками собирались ехать к южной границе. Минут за
Некоторые ехали в украинские добровольческие батальоны. Оттуда очень мало кто вернулся.
У нас в школе большинство было за Донбасс. В конце концов тех, кто был против, либо повыгнали, либо заставили замолчать. Ну, не то, чтобы прям замолчать, но хотя бы сократить активность. Не получилось закрыть рот лишь Тоне Боженко. Но это было очевидное исключение.
***
В наше время модным стало прославлять нулевые и начало десятых как время разгула неконтролируемого уличного насилия и террора, когда фашисты убивали прокуроров, судей и неугодных политиков, а анархисты жгли банки и посты ДПС.
Так вот, скажу я вам. Я в это время жил, а потому могу говорить ответственно. Ничего такого не было даже близко. Было полное болото вместо этого. Ничего вообще не происходило. Мы жили в одной большой тюрьме, и даже не знали, как оттуда выбраться.
Сейчас анархисты любят рассуждать о том, какие они тогда были крутые: как они с бонами дрались, полицейские машины поджигали, концерты проводили. Короче, все они были тогда прям антифа-антифа и отцы русской демократии.
Это всё полная лажа. Ничего такого не было тогда вот вообще. Честно говоря, в плане движухи сейчас всё гораздо круче, чем тогда было.
Анархисты в то время были в массе своей мирными школьниками-ботаниками. Как, впрочем, и сейчас. Сидели они в каких-то райкомах капээрэфовских, проводили свои нудные тягомотные лекции на им одним интересные темы. Разбирали по тысяче раз Кропоткина, Бакунина, ещё что-то такое.
Чаще всего это всё были домашние мальчики. Тощие и слабые. КПРФ и разные сталиноидные секты давали им помещения под их мероприятия. Иногда они выходили на «шествия» и «митинги». Собирали в лучшем случае человек двадцать, не больше.
О герилье тогда было больше разговоров, чем реального дела. Государство тогда ещё не окончательно додавило свободный Интернет. За лайки и репосты в стране ещё не сажали. Экстремистская литература скачивалась свободно и без VPN.
Но в целом время было довольно дремотное. Леваки постоянно сотрудничали с либеральной оппозицией. Даже сталинисты получали финансирование от Ходора и прочих уродов.
То время я помню прекрасно. Либералы были очень уж на подъёме. С ними сотрудничали все. Им прислуживали все.
Что касается левого и правого движа… О, на эту тему в последующие годы написали очень много. По большей части писали не правду, а свои хвастливые фантазии.
Главное – не то, как было, а то, как могло бы быть.
В реальности весь движ тогда представлял собой что-то ужасное. Что-то ужасно убогое.
Постаревшие антифа сейчас любят рассказывать, как тогда было круто, и какие они тогда были крутые. В реальности антифа представляли собой очень унылое, очень скромное по численности сообщество. Это были небольшие группки субкультурно одетых парней, которых никто всерьёз толком и не воспринимал. Среди них все друг друга знали. Их было очень мало.