Территория вторжения
Шрифт:
– Света, посмотри на меня, пожалуйста.
Она расслабилась, подчинилась.
И тут я увидел ее глаза. У нее не было зрачков. Просто белые, чистые, без зрачков глазные яблоки. Я даже не сразу поверил своим глазам. У нее что, какие-то модные бесцветные белые линзы? – возникла первая мысль.
– Что у тебя с глазами? – естественно спросил я.
Поднятые в удивлении брови не были наигранными.
– Ничего. А что?
Я смотрел в ее широко раскрытые испуганные глаза без зрачков и мысленно щипал себя не веря в происходящее.
– У
– Что? – удивление ее было искренним. – О чем ты? Что ты несешь? Да при чем здесь вообще я? – Она махнула рукой на Глеба. – Ты посмотри, что с ним! Это тебя не пугает?
– Вижу, – сказал я. – Но и вижу, что с тобой. С тобой тоже не все в порядке.
– Да о чем ты?
– Сходи и посмотри на свои глаза в зеркало.
– ?
– Просто сходи, ладно?
Света затопталась на месте, еще раз кинула взгляд на Глеба, но послушалась и вышла.
Я вспомнил вчерашнюю тетку в окошке приемного отделения. У нее ведь тоже было что-то с глазами. Это новое заболевание? Вирус какой-то новый?
Я снова подошел к Глебу. Наклонился к нему, осторожно прикоснулся к руке – теплой, обычной человеческой руке, тихо спросил:
– Глеб, дружище, ты меня слышишь?
В ответ мне было тихое, мерное дыхание. Никакой другой реакции. Я его ущипнул за предплечье – ноль эмоций.
– Что ж с тобой случилось-то? Что произошло?
В ответ – тишина и никакой реакции вообще. У него ведь тоже что-то с глазами. Но они не белые, как у Светки, и не черные, как у той тетки. Они совсем другие, да к тому же воспаленные, вспухшие. Почему такая разница? Они чем-то разным болеют? Господи, голова идет кругом!
Хлопнула дверь, в проеме появилась Света, подбежала ко мне, будто защищая своего друга от меня.
– У меня, Никита, с глазами все нормально, понял? – сказала она не глядя на меня. – А что ты скажешь про Глеба? Ты понимаешь, что с ним? Что у вас произошло на дороге?
Она повернулась ко мне, ожидая ответа. Я посмотрел в ее молочно-белые и какие-то пустые глаза. Пустые, безэмоциональные.
– Я не знаю, Света. – сказал я, повернулся к выходу. – Не знаю. Вообще сам не понимаю, что происходит.
И вышел из палаты.
В дверях бросил последний взгляд на Глеба и нависшую над ним Светку.
Это какой-то сюрреализм. И я стал его невольным участником.
* * *
По дороге к Петровичу, я пытался заглядывать в глаза всем встречным.
Идти было недалеко, и встречных было не так уж много, но за эти пятнадцать минут я пережил настоящий шок. Почти у каждого был слеповато-белый цвет глаз! Наверное, из десяти встречных белыми глазами обладали девять, и только один попался с абсолютно черными, почти как у той тетки! Скорее всего, она была еще на начальном этапе заражения.
Я поднимался на этаж Петровича не чувствуя под собой ног. И когда меня впустили в квартиру, ничего не слыша вокруг, я прошел в комнату и упал обессиленно в кресло.
Петрович и Серый словно не заметили меня, продолжая о чем-то спорить. Где-то из глубин сознания до меня стали доходить их слова.
– Это точно! – говорит Серый, – ты видишь так же, как и мыслишь!
Петрович прищурился.
– Что ты опять имеешь в виду, плюгавый?
– Ну, я же говогю, Никита, – обратился ко мне Серый, – тугой на все огганы!
Петрович медленно встал с кресла, с металлическим хрустом сжал банку пива жилистой рукой.
– Ты мои органы не тронь, понял? – прорычал он. – Я твои не трогаю, и ты мои не тронь! У меня с ними все в порядке! Уж всяко получше твоих, куриных!
Серый подскочил, поправил очки, подбоченился, как петух, собравшийся принять вызов конкурента.
Я поднял глаза, взгляд стал фокусироваться. И первым делом я стал рассматривать их глаза. Они тоже изменились? Заразились?
Петрович в этот момент уже повернулся спиной и вышел на кухню. Серый, довольный маленькой победой, сел в кресло, повернулся ко мне. Что-то сказал, но я не расслышал, потому что увидел его глаза. Они были такие же белые, как и у Светки.
Я, видимо, ахнул от неожиданности, потому что Серый сразу же подскочил и наклонился ко мне с озабоченным видом.
– Что? – отпрянул я от него.
– Я говогю, все ногмально?
– Да, нормально, – отмахнулся я, старательно отворачиваясь от его взгляда.
Серый пожал плечами и бухнулся в кресло, приложившись к банке.
Я встал, и пошел на кухню за Петровичем, чтобы убедиться, что это и его не миновало. Только зачем? Не знаю. Я попал в эту странную игру, и хочу чувствовать себя уверенным в этой реальности.
Петрович попался навстречу в коридоре, слегка, но преднамеренно толкнув плечом. Глаза его я не успел увидеть – он шел набыченный, глядя себе под ноги. Ухмыльнувшись, посмотрел ему вслед и зашел на благоухающую деревенскими ароматами кухню. Сразу вспомнилось деревенское детство, когда каждый выходной бабушка разводила выпечку – шанежки, булочки, пирожки, даже элементарные блинчики. У меня даже слюнки потекли, ей-богу!
Хозяйка, Клавдия Егоровна, встретила меня искренней улыбкой.
– Ой, Никита! Я даже не заметила, когда ты пришел! Кто тебя запустил?
Я развел руками. Честно, я даже не помнил этого, настолько был не в себе. Думаю, как я вообще в таком состоянии нашел их квартиру…
– Наверное, было открыто, – соврал я. И, скорей всего, не ошибался.
Я сел на табурет, стал наблюдать за руками хозяйки, ловко управляющейся с противнями, которые словно сами доставались и загружались в духовку, а хозяйка была лишь доброй волшебницей. И ароматы, конечно, были, я скажу…
– Никита, ты мне скажи, – прошептала Клавдия Егоровна, наклонившись ко мне, – мой-то что, уже выпивши был?