Тетя Жанна
Шрифт:
Отношение Шарля Бернара к происходящему удивило Жанну не сразу. Они оба не осознавали, что именно держит их нервы почти в болезненном напряжении: это были пронзительные крики ребенка, умножаемые и усиливаемые эхом от каждой стены дома.
Доктор был человеком холодным, владеющим собой, с размеренными движениями, сдержанным в проявлении чувств. Но тем не менее он был сыном Бернара, он знал всю семью, ребенком играл во дворе дома и прятался, конечно, за бочками винного склада. Однако он не выказал никакого удивления, обнаружив Робера Мартино повесившимся на чердаке своего
Может быть, он удивился лишь тому, что обнаружил Алису на тротуаре и не увидел Луизу рядом с телом мужа?
Встреча здесь с Жанной, спустя столько лет, да еще при столь необычайных обстоятельствах, видимо, не особенно его изумила.
Он повторил:
— Давайте спустимся.
На втором этаже он, не постучав, открыл дверь в комнату, откуда доносились крики ребенка. Мать ничком лежала на разобранной постели, уткнув лицо в подушки и закрыв пальцами уши, в то время как ребенок, вцепившись в перекладину своей кроватки, задыхался от крика.
Ни у кого ничего не спрашивая, Жанна взяла его, прижала к себе, и крики мало-помалу сменились горловыми всхрипываниями, а затем — вздохами.
— Он не болен, доктор?
— Три дня назад, когда я приходил в последний раз, он был здоров. Не вижу причин, почему бы ему не оставаться здоровым.
Не слыша больше криков, растерявшаяся мать полуобернулась к ним, глядя одним глазом сквозь растрепанные волосы. Потом мягким прыжком поднялась и встряхнула головой, приводя волосы в порядок.
— Приношу свои извинения, доктор. Я плохая мать, я знаю это. Мне это постоянно твердят. Но это сильнее меня: я не могу слышать, как он кричит! Только что, когда я снова сюда поднялась, я чувствовала, что была готова разбить ему голову об стену. Представьте, это длится все утро; чего только я не делала, чего только не пробовала!
Она смотрела на Жанну удивленно-подозрительно.
— И вот теперь, попав в чужие руки, он успокоился. Я всегда вам это говорила, но вы не хотели мне верить. Я для него ничего не значу.
Взгляды Жанны и врача встретились, и оба одновременно почувствовали некоторое замешательство, словно от возникшего сообщничества.
— Где ваша свекровь?
— Не знаю. Я слышала, как она спустилась и что-то искала внизу, потом снова поднялась, ходила взад-вперед, открывала и закрывала двери. Думаю, она заперлась в своей комнате на ключ, а это значит, что несколько часов она не захочет никого видеть.
Со стороны могло показаться, что они понимают друг друга с полуслова, говорят о привычных вещах, во всяком случае так, словно не случилось ничего странного или необычного.
— Вы были дома, когда ваш свекор поднялся на чердак?
— Я была здесь. Малыш уже кричал. Он кричит с утреннего кормления, хотя я дала ему успокоительное. Я слышала шаги по лестнице, но это меня не обеспокоило. Потом свекровь вернулась от мессы и стала повсюду звать своего мужа. Почти сразу же постучали в дверь и…
Она подыскивала слово, глядя на Жанну. Алисе явно не хотелось говорить «мадам». Назвать Жанну по имени она тоже не осмелилась, а слово «тетя» еще не было для нее привычным.
— …и она вошла.
— Необходимо предупредить полицию.
— Зачем, если он покончил с собой?
— Таково правило. Я могу отсюда позвонить комиссару и дождаться его, поскольку он захочет меня увидеть?
— Телефон есть в комнате родителей мужа.
Она тут же спохватилась:
— Я забыла, что свекровь закрылась.
— Я позвоню внизу. Не беспокойтесь. Я знаю, где телефон. Мне бы хотелось, пока я буду ждать, чтобы вы убедили мадам Мартино поговорить со мной.
Он ничего не говорил Жанне, следовавшей за ним. Она шла с успокоившимся ребенком, почти уснувшим на ее плече, но ни она сама, ни доктор этому не удивлялись. Жанна ничего не узнавала в доме, потому что в нем сменили не только обстановку и убранство комнат, но и снесли некоторые перегородки. Она все еще была в шляпе и, только войдя в столовую, сняла ее свободной рукой и положила на стол, не беспокоя ребенка.
— Алло! Комиссар полиции? Это вы. Марсель? Что, комиссара еще нет в кабинете? Не скажете ли, где я могу его отыскать? Это доктор Бернар.
Было любопытно слышать прежнего маленького Бернара, которого она помнила в коротких штанишках, сшитых из старых отцовских брюк, говорившего теперь с такой спокойной уверенностью. Он наверняка жил в красивом доме и был женат. Она была почти уверена, что у него есть дети и что телефонный звонок Алисы захватил его в тот момент, когда он тоже вернулся от мессы.
— Я попробую отыскать его по телефону. Спасибо.
И он тихо назвал другой номер.
— Мадам Грасиен? Это говорит доктор Бернар. Спасибо. А вы? Мне сказали, что комиссар у вас; я хотел бы сказать ему два-три слова. Извините, что беспокою вас, но это важно. Благодарю. Я подожду.
Держа трубку около уха, он, по сути, в первый раз обратился к Жанне.
Почему она была этим взволнована? Ни в его голосе, ни в его взгляде не было ничего необычного. Он никак особенно не нажимал на слова, чтобы подчеркнуть свои намерения. Фразы он произносил совершенно простые, однако сегодня утром они приобретали необычную важность. У нее было ощущение, что она сразу осознала все их значение; она знала, отвечая ему, что внутренний смысл и ее слов также будет понят.
— Вы приехали надолго?
— Не знаю точно. Еще утром я этого не знала.
— Вы видели остальных членов семьи?
— Нет, только жену брата и ее невестку. Они обе кажутся очень уставшими, не так ли?
После некоторого колебания она добавила:
— Мой брат тоже устал до предела?
Он не успел ответить, потому что комиссар, которого пошли искать в глубине сада, где он ловил в реке рыбу, взял трубку.
— Алло! Хансен! Говорит Бернар. Очень хорошо, спасибо. Прошу вас приехать к Мартино. Робер Мартино повесился сегодня утром у себя на чердаке. Он мертв, да. Когда я приехал, было уже слишком поздно. Нет, не было никакого смысла и пытаться. Из-за его веса сломался шейный позвонок. Я бы хотел, если вы сможете, да. Я подожду вас здесь, а пока начну составлять акт.