The marriage stone
Шрифт:
Ремус проглотил комок в горле. Теперь он понял, что Поттер говорил не о завтрашнем сражении, а о той ночи, когда захватил Глаз Одина из рук Волдеморта. В тот день мальчик спас Хогвартс - а, возможно, и весь Волшебный мир. Но тот шаг убил не только Пожирателей смерти, но и авроров. Волшебный мир посчитал это великой победой - но все, о чем мог думать Гарри, были те мужчины и женщины, что сложили головы на квиддичном поле.
Еще до их прибытия сегодня днем Поттер принял решение запечатать Колодец Отчаянья. Он сделал это, зная о том, что эти люди падут в битве с дементорами - против них
Сириус крепко прижал к себе Поттера.
– Ты не один, Гарри, - сказал он ему.
– Отбрось все эти мысли. Завтра мы победим. И все будет хорошо.
– Разумеется, никто бы в здравом уме не стал бы давать подобные обещания, но Ремус и, очевидно, Северус не стали говорить ничего против, понимая, что Гарри нужно было услышать эти слова.
Юный гриффиндорец посмотрел в глаза крестному, будто бы пытаясь в них что-то прочесть.
– А ты? Ты сможешь сражаться против дементоров, Сириус?
– спросил он, озвучивая вопрос, которым задавался и Ремус весь этот вечер. Никто не любил дементоров, но для бывшего узника Азкабана они означали еще больший ужас.
Блэк лишь мягко улыбнулся ему.
– Ты же не думаешь, в самом деле, что я подведу тебя, а?
– подколол он его. Сердце Люпина болезненно сжалось, когда оборотень понял, что ответ Сириуса больше похож на попытку уйти от правды. Северус, сидевший на кровати в дальнем углу комнаты, сдвинулся с места. В его движениях читалась нервозность, как будто бы он понял, что ответ Сириуса вовсе не такой, каким должен быть.
Оборотень сомневался, понял ли это сам Гарри, потому как мальчик улыбнулся в ответ. Но, судя по следующей фразе, он решил, что тот понял куда больше, чем хотел показать.
– Знаешь, какое из своих воспоминаний я использую для патронуса?
– спросил Поттер. На губах его застыла застенчивая улыбка.
Сириус покачал головой. На его красивом лице ясно читался интерес. Ремус задумался - однажды он сказал Гарри, что это должно быть очень сильное светлое чувство. Но никогда не просил Поттера детально все объяснять.
– Ту ночь, когда я впервые встретился с тобой, - просто сказал Гарри.
– Когда ты сказал мне, что ты мой крестный, и предложил переехать к тебе жить.
Ремус заметил, как на другом конце комнаты, Северус отвернулся, услышав эти слова. Губы его крепко сжались от какого-то сильного чувства, эмоции, и внезапно Люпин поймал себя на том, что смотрит себе под ноги, не желая поднять голову и увидеть отражения эмоций на лицах Гарри и Сириуса. Он испытывал очень противоречивые чувства - был рад, что у Гарри было такое воспоминание, то, что он может разделить его с Сириусом, и что Блэк счастлив будет разделить его с ним; вину, за то, что в жизни мальчика было так мало любви и тепла, что он мог сотворить патронуса, подобного которому не видел мир, просто потому, что мужчина, с которым он был знаком менее часа, предложил ему остаться с ним.
Но, похоже, это было как раз то, что Сириусу требовалось услышать - потому, как Ремус явно услышал удовольствие в голосе, когда Блэк переспросил:
– И это то, что создает Рогалиса - королевского белого оленя?
Снова эта фраза!
– А ты расскажешь мне, какой у тебя патронус?
– спросил его Гарри.
Но Блэк лишь только усмехнулся.
– Стоит тебе чуть-чуть подумать, и, верю, ты сам все поймешь.
И это - наконец-то!
– стало подтверждением того, что Сириус может сотворить это заклинание. Может, он и не сказал этого открыто, но то, что он начал шутить с Гарри по поводу того, какую форму принимает патронус, означало только одно - что Блэк знал: у него есть патронус, и что его заклинание может принимать телесную форму. От этого признания Ремус почувствовал, будто бы груз упал с его плеч.
Если Гарри и понял все, он не показал виду, а просто улыбнулся и импульсивно обнял Сириуса.
– Спокойно ночи, крестный, - улыбнулся он, а затем взглянул в сторону Ремуса.
– Спокойной ночи, Ремус.
– И после этого быстро пересек комнату и забрался на кровать, на которой сидел Северус, определенно решив для всех четверых, кто, где будет спать этой ночью. То, что он не испытывал никаких видимых сложностей, чтобы забраться в ту же постель, которую Снейп, очевидно, забронировал для себя, было неудивительно - в конце концов, в Хогвартсе они спали на одной кровати.
Удивительно, но Сириус на это лишь вздохнул, посмотрел на Северуса, пожал плечами и повернулся к другой кровати. Ремус воспринял это как сигнал забраться в нее и готовиться ко сну.
Они оставили камин и свечи зажженными - никто не хотел оставаться в кромешной тьме в этом незнакомом окружении. К тому же, в комнате было достаточно прохладно. Как только Сириус сел на кровать и начал стягивать ботинки, Ремус задернул полог, наложил согревающие и шумозаглушающие чары. Он решил не использовать шумоизолирующие заклинания - те блокировали звуки в обе стороны, а он хотел, чтобы было слышно, если кто-то вдруг войдет в комнату.
Люпин начал снимать ботинки, стараясь не замечать мужчину рядом с ним. Ни он, ни Северус не стали переодеваться в пижамы, как Гарри, зная, что, возможно, им придется сражаться посреди ночи - отражая нападение врагов. Но верхнюю кожаную одежду они, разумеется, сняли.
Ремус, наконец, снял ботинки и разделся до льняной рубашки. Люпин не стал снимать ее - слишком много шрамов было на его теле, и он их стеснялся. Во время миссий он и Сириус уже спали на одной кровати, но теперь у него было ощущение, что медленно и неуловимо, но между ними что-то стало меняться. Как бы он не старался, но, все же, не смог удержать глаз от обнаженной кожи, открывшейся после того, как Блэк стянул с себя майку и бросил у кровати. Тело его было средоточием мускулов и сухожилий - ни капли жира. Ремус часто мечтал о том, как будет дотрагиваться до каждой частички этого тела. Взгляд его на мгновение остановился на татуировке на плече Сириуса - знаке первенца чистокровной семьи. Всегда чист, - говорилось на фамильном гербе, будто бы поддразнивая оборотня. Как бы Люпин не старался быть незаметным, но Блэк все-таки почувствовал на себе взгляд и беспокойно нахмурился.