The Phoenix
Шрифт:
Слишком мало времени…
Купол пал у меня на глазах. Серебряный ободок вспыхнул и погас. Вслед за этим исчезло и тело божества. Вместо него на песке оказался тлеющий пепел. Он клубился в воздухе дымкой, принося за собой запах тленья. Меня воротило от этого. Казалось, я бы стерпела вид трупа без особых расстройств, вместо пепла, что оседал на моих собственных плечах. Я с ужасом отдираю его от кожи, а он все липнет к вспотевшему телу, словно деготь. По-моему, я кричу. От отвращения и ужаса. Подумать только: он сидел только что передо мной, а теперь его останки осыпаются на песчаный
Кто-то несколько раз встряхивает меня за плечи, а я продолжаю соскребать с кожи этот отвратный пепел, пахнущий чужой плотью. Он был моим отцом всего несколько секунд назад, а что теперь? Что теперь?! Ни ответов, ни Чарли, ни надежды. Одни слова, брошенные напоследок. Пэгги? Тени? Сын Аида?
– Трис! – голос.
Чужой, инородный, но до ужаса знакомый. Я вскидываю свои глаза вверх. Лицо Нико наполнено такой жуткой тревогой, что мне поневоле становиться не по себе. Он встряхивает меня за плечи, стараясь перехватить словно обезумевшие ладони. Мои плечи исполосованы красными линиями. Словно я пыталась содрать кожу живьем.
– Ты в порядке, слышишь?! Ты в порядке! – он кричит и все хватает мои ладони.
Я цепляюсь за него. Что-то невнятно бормочу себе под нос. И только тогда, когда его руки обхватывают меня, а что-то неизмеримо легкое и вязкое касается поврежденной кожи, понимаю, что говорю:
– Унеси меня отсюда.
Я в порядке? Не похоже, если честно. Тени буквально окутывают нас. Бояться их бессмысленно, ведь они повсюду. Мои глаза замечают полупустые глаза чужих теней, но я не пытаюсь вырваться из кольца рук ди Анджело. С ним ничего не страшно. Наверное, так будет всегда.
Когда глаза привыкают к лунному свету, я, наконец, выпускаю из рук складки его футболки. Пальцы онемели. Сердце бешено стучит в груди. А глаза блуждают по песчаному берегу. Нет, я все еще в реальности. Это не сон. Другая сторона острова? Потаенное местечко, которое заприметил Нико? По-моему, неплохо. Оно окружено с обеих сторон скалами, а все остальное – неважно. Уединение. Мне оно так нужно.
Мне приходится свыкнуться с собственным телом. Такое ощущение, что я ходила по земле целую вечность назад. Я ступаю медленно, в надежде, что не упаду. Ди Анджело держится в стороне. Наверное, считает меня жалкой, трусливой и безрассудной. Я ведь обещала ему не соваться на рожон, и вновь не сдержала своего обещания. Проблемы с дисциплиной.
Пятки все глубже опускаются в песок. Босые ноги омывают холодные волны. И только ледяная вода более или менее приводит меня в чувство. По мере того, как проясняются мысли, я захожу все глубже, и, что нескончаемо радует, никто не бросается останавливать меня. Нико дает мне волю действий. Или просто испытывает ко мне свое привычное отвращение. Быть может, чуть менее сильное, чем в первые дни. В конце концов, мы стали близки. Как ученик и наставник. Как знакомые, но явно не друзья.
Глубоко вздохнуть. Позволить холоду решить все за тебя. Тело коченеет, и, когда я выбираюсь на берег, я не чувствую собственных конечностей. Ничего, на берегу около тридцати градусов, отогреюсь я быстро. Огонь уже горит рядом с ссутулившимся Нико. И я задаюсь очередным глупым вопросом: почему этот
– Спасибо, – охрипшим голосом благодарю я.
Он только кивает головой, усаживаясь напротив. Огонь потрескивает, языками пламени взмывает вверх, создает уют, который был в сложившейся ситуации некстати. Все, о чем я мечтаю – очнуться. Каждый божий день я молила кого-то об этом. Вот только боги не нашей стороне, и вряд ли откликнуться на мои просьбы.
Боги. Воспоминание об отце, который был им всего несколько минут, разъедает душу, а запах – гниющий и тлеющий – останется в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Но есть Чарли, а он, пусть и не успел сказать, но знал что-то о нем. Остается вторая часть загадки: Пэгги, которая должна поделиться со мной своими знаниями. Вот только…
Мир теней. Загробный мир. Души тех, кто не смог найти покоя. Нико. Черт, Нико может помочь мне.
Я реагирую мгновенно. Всего несколько сантиметров. Я сжимаю его ладонь и смотрю в темные, поблескивающие огоньками пламени, глаза. Не знаю, что он видит в моих собственных, вот только шарахается ди Анджело от меня как и прежде. Хорошая традиция.
– Ты должен помочь мне.
– Вернись на место, Трис, – отчеканивает он.
– Нет, послушай. Ты не понимаешь, кто я. Гелиос сказал мне, что я его дочь, а это значит, я такая же, как и все вы, Нико. Я – полукровка.
Глаза сына Аида остаются безучастными. Он выдергивает свою руку из моей стальной хватки.
– Это бред. Гелиоса заточила Тройка еще в битве за Нью-Йорк против Кроноса.
Настала моя очередь удивляться. Моя хватка слабнет, и он, наконец, свободен. Я сижу ровно напротив него и могу заметить, как невыносимо тошно ему быть к кому-то так близко. Мой отец – предатель?
Но есть кое-что и похуже.
– Дитя предателя породит кровь, – шепчу я, запуская руку в волосы. – Если Гелиос тот самый предатель, а я его дочь…
– Ты не его дочь, – резко обрывает Нико. – Ты вообще не полукровка, Трис.
Я не слушаю его, все глубже погружаясь в собственные мысли. Я – то самое, почему началась война? Но как такое вообще возможно?
– Зря стараешься, ты все равно никогда не была частью нашего мира…
Безучастный, надменный голос Нико заставляет мою спину покрыться мурашками. Не часть их мира. Тогда что я такое? Ужас и страх накатывают на меня, словно волны, ластящиеся к береговой линии. Руки все сильней сдавливают пряди волос. Кажется, я в силах вырвать их с корнем. Но неожиданно моя рука касается оголенной кожи шеи, и я незамедлительно чувствую волну слабой, пекущей боли.
– Я хотел бы оказаться на твоем месте, – хрипло продолжает Нико. – Да, Чарли пропал, но он все еще жив, а Бьянка…
Но он замолкает мгновенно. Что-то, чего говорить ему не следовало бы. Мои пальцы находят пекущую ранку, исследуя странные, круглые углубления. С каждым касанием мне все больней, но любопытство превозмогает боль. Где я могла так пораниться?
– И ты не можешь вечно защищать нас, потому что это выглядит, по меньшей мере, глупо, Трис. Ты еще ребенок.
Я игнорирую его слова, продолжая упоенно касаться болезненной кожи.