Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха
Шрифт:
Напуганные братья Ищи и Кращи комично ползали на четвереньках, подбирая полы своих длинных халатов, пока Виктор искал в кустах свой посох.
– Судя по ландшафту, идти нам осталось недолго, – невозмутимо произнёс журналист.
– Что это было? – спросил объятый ужасом Ищи.
– Ничего, парень. Просто слишком большая обезьяна в кустах. Жаль, слабо метнул, – пошутил Виктор, глядя в карту-схему, подобранную с земли. – Так вот же брод! Метрах в тридцати отсюда.
Братья-проводники так и не поняли, что произошло. Они послушно поплелись за Виктором,
После брода путь пошёл в гору, и идти стало легче. Ещё два часа пути, и Виктор со своими провожатыми вышел на широкую просторную площадку, расчищенную перед входом в пещеру.
– Это здесь, – уверенно сказал Кращи.
– Уже вижу, – ответил Виктор и подошёл к тёмному отверстию, зияющему в горе.
Виктор всматривался в эту пугающую и одновременно манящую темноту. Ему казалось, что он стоит на краю мира. Может быть, точно так же в доисторические времена на этом самом месте стоял первобытный охотник, опасаясь чёрной неизвестности в глубине этого природного укрытия. Оттуда веяло холодом, и какая-то грозная тишина только добавляла суеверного ужаса тому, кого судьба приводила к этому удивительному месту.
Но Виктор Лавров определённо был не из трусливых. Звучно выдохнув, он подошёл к одному из мулов и достал из плетёной корзины, притороченной к спине животного, свой стандартный набор «объектив-защита-бленда». Бутанцы с интересом наблюдали за приготовлениями журналиста.
– Что вы собираетесь делать, мистер? – первым не выдержал любопытный Ищи.
Виктор, будто не услышав вопроса, повязал на голову бандану цвета хаки и перетянул шнуровку на ботинках, от которых ещё недавно был вынужден отказаться в знак уважения к Лопену Вангчуку. «Дорога тоже требует уважения», – думал Лавров, управляясь со шнурками.
– Кому-то придётся остаться наверху – охранять мулов и вещи, – скомандовал Лавров тоном, не терпящим возражений.
В этот раз на лицах бутанцев застыл неподдельный испуг.
– Мистер, сюда разрешено заходить, только предварительно сняв обувь и только людям друкпа (бутанцам – Авт.). И то не всем, а лишь тем, кто прошёл посвящение, – сбивчиво затараторил Ищи.
– А иначе что? Земля разверзнется и начнётся конец света? – иронично спросил Виктор.
– Того, кто войдёт туда без разрешения, ждёт страшная кара, – взволнованно лепетал Ищи, – может убить молния.
– …Или духи гор превратят обманщика в дерево, – добавил Кращи.
Виктор расхохотался.
– В дерево? Это в какое же? В банан или бамбук? Я хочу знать заранее, это очень важно!
– Не смейся, чилипа (чужеземец. – Авт.)! – сверкнув глазами, вскрикнул Кращи. – Посмотри на эти деревья!
Кращи торжественно взмахнул рукой в сторону столетних хвойных великанов неподалёку.
– Вот! Это не деревья! – ораторствовал проводник. – Это те европейцы, которые ослушались высшего закона, и теперь они уже никому ничего не расскажут!
Виктор с наигранным вниманием слушал Кращи и так же театрально поддакивал его взволнованному монологу.
– Ты знаешь, скажу по секрету, у меня один друг тоже иногда превращается в дерево… – в тон Кращи воскликнул Виктор, – …когда виски напьётся… Но для этого даже не нужно заходить в пещеру, – добавил журналист, едва сдерживая смех.
Кращи на удивление хорошо понял шутку украинца и вмиг успокоился.
– Хорошо. Смейся, европеец! Но знай! Никто из чилипа ещё не выходил из этой пещеры живым. Я не пойду с тобой! И брат мой не пойдёт.
Твёрдый взгляд двух маленьких жителей этих гор не давал усомниться в их решимости.
Несколько секунд Виктор и Кращи сосредоточенно смотрели друг другу в глаза.
– Ну что же. Не хотите – не идите. Но должен вас предупредить: у меня есть отличное посвящение.
И Виктор вынул из кармана куртки «сафари» маленький целлофановый пакетик, в котором лежали аккуратно смотанные в трубочку и перевязанные резинкой долларовые купюры. Глаза бутанцев заблестели.
– Во-о-от! А вы говорите – дерево, дерево… Ну, кто со мной?
С минуту бутанцы молчали и переглядывались. Первым заговорил Кращи.
– …Но учтите! Если мой брат погибнет, вы мне должны будете выплатить неустойку в тысячу, нет… в две тысячи долларов!
– Хорошо! – В глазах Виктора запрыгали весёлые искорки. – Послушай, Кращи. А может, я с тобой схожу, а две тысячи дам твоему брату, если что?
– Мне нельзя! – твёрдо сказал Кращи. – Я на следующей неделе пасу яков. Наша очередь.
«Вот же лиса, – с улыбкой думал Виктор, вытаскивая из корзины огромный фонарь. – Если бы не Гималаи, я бы подумал, что торгуюсь где-нибудь у нас, под Житомиром. Пройдохи везде одинаковы!»
На этот раз Виктор не стал снимать обувь, как было предписано Буддой. «В конце концов, у меня есть Иисус – я думаю, они с Буддой как-нибудь договорятся, чтобы я не простыл». Лавров не был атеистом, но иногда отпускал такие шутки, за которые его покойная бабушка точно не похвалила бы любимого внука. Издержки профессии, что поделаешь.
Ищи и Виктор стали погружаться во тьму подземелья. «Хм, две тысячи долларов… Это получается, что моя машина, которая осталась на стоянке в Борисполе, стоит десять бутанцев? Негусто», – весело размышлял журналист.
Лавров шарил пучком света по стенам и потолку, с которого свисали побуревшие от старости и полуистлевшие молитвенные флаги лунгта. Виктор искал на тканях благословляющую мантру и осторожно передвигался только под такими лунгта – зная, что они действуют в Пещере Ринпоче как оберег.
– Мистер! – предупреждающе воскликнул Ищи и осветил юную очковую кобру под берцами фотографа.
– Спасибо, Ищи.
Лавров осторожно продвинулся вперёд, не задевая потревоженной змеи, и посветил под ноги Ищи. Тот стоял в самом центре змеиного выводка. Малыши очковой кобры прятались в пещере от дневного зноя и так и кишели вокруг босых ног бутанца. Тот опасливо переступил туда, где каменный пол был свободен от ядовитых малышей.