Тихий городок
Шрифт:
Поднявшись с пола, Дробот доковылял до стула и несколько минут, бессильно опустив руки, сидел с закрытыми глазами. Когда боль в животе исчезла, он постарался дать оценку случившемуся.
Итак, разведчики выполнили его приказ и захватили живыми трех бандитов. Результат этого оказался равен нулю: один пленник смог сбежать из-под стражи, второй наотрез отказался давать какие-либо показания, третий без малого не отправил на тот свет самого капитана. Веселенькая троица! А кто поручится, что и другие захваченные в плен оуновцы станут вести себя по-иному? Ведь те, кто их посылает на задание, вовсе не дураки и хорошо знают, кому и что можно доверять… Пожалуй, нужно изменить тактику: установить тесный контакт с командиром Крышталевичского отряда самообороны
Николай Николаевич вытер салфеткой усы, отставил от себя стакан с недопитым чаем.
— И все-таки, Игорь, я с вами в корне не согласен, — сказал он. — То, что хочу донести до вашего сознания, вовсе не измена моим прежним принципам. Это, если желаете, переоценка ценностей с точки зрения реалий сегодняшнего дня.
Мужчина лет тридцати, сидевший за столом напротив бывшего генерала, иронически усмехнулся.
— Уважаемый Николай Николаевич, вас трудно понять. Три года вооруженной борьбы с диктатурой большевиков, почти четверть века пребывания по их вине в эмиграции — и на тебе… Они создали новую Россию, возродили непобедимую русскую армию, на их стороне правда истории, будущее человечества. Если бы я сам не слышал этих слов из ваших уст, никогда не поверил бы в подобное. Просто уму непостижимо.
— А вы попытайтесь постичь, для этого внимательно следите за моей мыслью. Мы, белые генералы, прежде всего воевали за что-то. За великую Россию, какой мы хотели ее видеть… И уже потом против кого-то, против тех, кто нес России зло. Как воевали до этого против японцев и немцев, как сражались бы против любого другого врага, несущего уничтожение нашей Родине. За свой идеал России мы не щадили жизни. Погибли в боях генералы Корнилов и Марков, Дроздовский и Каппель, умер в тифозном бараке генерал Мамонтов. Однако жертвы оказались напрасны — мы потерпели поражение.
Казалось бы, теперь должен наступить закономерный финал российской драмы — гибель самой России. Но случилось обратное — Россия возродилась из крови и пепла более могущественной, нежели была прежде. А подвиги Красной Армии в этой войне затмили воинские деяния старой русской армии, на смену которой она пришла. Как прикажете понимать сей исторический парадокс? Выходит, и мы, и большевики сражались за одно и то же? За славу и величие России?.. Только находились под разными стягами и торили пути к своей цели с разных сторон. Горе таких, как я, в том, что в пыли разрушаемой большевиками Российской империи мы не замечали фундамента новой державы, которую они возводили на развалинах старой. Так почему я не могу признать свои былые ошибки и примириться с существованием новой России? Отчего должен и поныне оставаться ее врагом?
— Потому, Николай Николаевич, что в своих философских мудрствованиях вы перемешали грешное с праведным, — с раздражением ответил Игорь. — Поймите главное: величие большевистской России основано на горе и лишениях таких, как вы. А теперешняя красная Россия так же чужда и враждебна вам, бывшему белогвардейскому генералу, затем политэмигранту, как и четверть века назад. Вам нет в ней места, ваш удел — прозябание на чужбине. А вы говорите о каком-то примирении с большевиками, поете хвалу их армии.
Бывший генерал снисходительно улыбнулся.
— Игорь, вы путаете трагедию отдельной личности или даже крах целого общественного класса с поступью истории, с ее правдой. Да, я потерпел поражение как индивидуум, зато победило то, что во сто крат важнее, — новое начало в судьбе России. По сравнению с этим фактом горе или счастье любого из нас ничего не стоит.
— Об этом предоставьте судить мне самому, — скривил губы Игорь. — О трагедии личности и о поступи истории хорошо рассуждать в семьдесят лет, а не в двадцать восемь. — Он нервным движением руки отбросив назад упавшую на лоб прядь волос. — Впрочем, это ваше
— В таком случае мне вас просто жаль, князь, — спокойно проговорил Николай Николаевич. — Я, конечно, сочувствую вашему горю, однако нельзя возводить его в абсолют. Тем более допускать, чтобы чувство мести брало верх над разумом и заглушало в душе все остальные чувства, в том числе такое святое, как любовь к Родине.
— Позвольте с вами не согласиться, Николай Николаевич, — вступил в разговор сидевший рядом с бывшим генералом мужчина с благообразным лицом. — Почему вы считаете, что в наше время продолжение борьбы с большевизмом является бесперспективным делом? Только потому, что они победили в войне с Германией? Да-да, победили… — твердо повторил он, заметив, что Игорь намерен возразить ему. — Но этот результат говорит опять-таки не о силе большевизма, а о том, что Германия допустила в ходе подготовки к войне ряд весьма существенных просчетов и была за это надлежащим образом наказана.
Откинувшись на спинку кресла, Николай Николаевич рассмеялся. Громко, весело, заразительно, как чаще всего смеются дети.
— Побойтесь бога, Николай Иванович! Подумайте, что говорите! Рассуждать подобным образом простительно князю, но никак не вам, кадровому русскому офицеру, полковнику, умудренному опытом контрразведчику! Конечно, всякая битая сторона и оказывается битой, что была или слабее победившей, или допустила в ходе борьбы непростительные ошибки. Дабы понять сию элементарную истину, не нужно иметь ни большого ума, ни являться военным авторитетом. А вот чтобы подойти к себе и противнику объективно и правильно разобраться в причинах своей и его слабости и силы, в допущенных обеими сторонами ошибках и просчетах, для этого действительно нужны незаурядный ум и гражданское мужество. Всё то, чего когда-то не хватало мне, а вам не хватает и поныне. Однако простите, что перебил вас.
— Ничего страшного, Николай Николаевич. Куда страшней то, что в последнее время мы перестали понимать друг друга… Но вернемся к теме нашего разговора. Да, мы и Германия каждый в свое время потерпели крах в битве с большевизмом. Ну и что? Разве у него не осталось других врагов? Как бы не так! Англия и американские Соединенные Штаты — вот наши главные союзники в завтрашней борьбе с Советами. Они уже не повторят ни наших ошибок, ни тех, что допустила Германия.
— Вот еще одна ваша ошибка, Николай Иванович. Рассудите сами, кто или что может угрожать стране, одержавшей верх в такой войне? Англия и Соединенные Штаты, о которых вы упомянули? Не думаю. Скажу больше, убежден, что вскоре после окончательного поражения Германии та или иная форма большевизма восторжествует в значительной части европейских государств.
— Отчасти согласен с вами, Николай Николаевич. Сейчас в Европе некому воевать против большевизма. Но это реалии сегодняшнего дня, а не завтрашнего.
— Господа, вы совсем забыли о времени, — раздался голос еще одного мужчины, находящегося за столом. — Через сорок минут наступает комендантский час, а вашей полемике не видно конца. Стоит ли из-за таких пустяков ломать копья и отвлекаться от чаепития?
— Это вовсе не пустяки, господин войсковой старшина, [33] — строго сказал Игорь, с заметной неприязнью глядя на мужчину. — Так что ваша ирония по данному поводу неуместна.
33
Войсковой старшина — казачье офицерское звание, соответствующее армейскому подполковнику.