Тим
Шрифт:
Пока Сурийцы готовились к новой атаке, сержант провёл перекличку. Недосчитавшись погибшего в начале боя Горана, приказал остальным оставаться на позициях.
Очередная атака началась с массированного ракетного обстрела. Взрыв одной из них сорвал переносной щит с крепежа и швырнул на Тима. Шлем смягчил удар, но забрало покрылось сеткой трещин.
Поднявшись, хотел вернуть щит на место, но рядом полыхнуло. Окаменевший воздух сбил с ног и, протащив, швырнул на переборку. Ещё взрыв, ещё и ещё. Потеряв оружие и получая под зад катящими с перекрёстка волнами, Тим резво двигал локтями, стремясь как можно быстрее забиться в тех. помещение. Дождавшись конца ракетного обстрела, ползком вернулся на позицию, подхватив на ходу вырванную из рук винтовку. Взгромоздившись на усыпанную ошмётками стен подложку, взял на прицел видимую часть магистрали и перекрёстка.
– Идут, – прошипел наушник голосом Салимы.
– Мален, – вторил ей голос сержанта, – что у тебя с…
Договорить не успел. Перекрёсток вновь расчертил шквал огня, но на этот раз стреляли по ним. Стреляли из такой же установки, что и Мален, стреляли беспрерывно, не давая высунуться из-за укрытий.
Глядя, как мимо несутся потоки зарядов, слыша грохот разрывов на позициях отделения, Тим с отчаянием отмечал, что ответные трассы поредели, а вскоре пропали вовсе. Он каждую секунду ждал, что Мален откроет огонь, но вместо ответного пламени дождался солдат противника.
В поле зрения появился бок низкой платформы. Медленно катясь по полу, увенчанная спереди защитным щитом и установленной за ним изрыгающей пламя турелью платформа, давя колёсами пластиковое крошево, выползла на перекрёсток. На ней, укрывшись за щитом и вцепившись в рукояти казённика, разглядел пехотинца, который, двигая турель на шарнире, залил огнём позиции отделения. За платформой, прижимаясь к стене магистрали, держа на изготовку оружие, низко пригнувшись, семенили закованные в костюмы фигуры атакующих.
– Малой, малой, Хал тебя раскатай, слышишь меня?
– Так точно, – отозвался Тим.
– Видишь? Платформу видишь?
– Так точно.
– Так какого Хала…, – заорал сержант, но продолжение Тим не слушал.
Оторопь, которая взяла при виде противника, сняло как рукой. Прицелился, вдавил курок. Оружие дёрнулось, открытый Тиму бок стрелка разлетелся кровавой взвесью, орудие смолкло.
Словно в замедленной съёмке, видел, как тело убитого им человека завалилось и упало с продолжавшей двигаться платформы.
Зрелище мерзкое, но сожалеть о загубленной жизни Тиму не дали. Идущие за платформой солдаты видели, что огонь вёлся из бокового ответвления, и открыли плотный огонь. Смятый взрывами вход и переборка прохода загудели от разрывов. Спас сдержавший огонь ручного оружия щит, но Тиму вновь пришлось ретироваться в тех. помещение.
Он уже не видел, как место убитого им стрелка занял другой, как вновь открыл огонь, как перекрёсток постепенно заполнялся вражеской пехотой. Понимая, что в ловушке, Тим отполз вглубь помещения и, укрывшись за валявшейся на полу кучей металлического хлама, коротко стрелял в проход, не позволяя нападавшим войти в ответвление.
Приняв смерть как неизбежность, ощутил удивительное спокойствие и за короткое время подстрелил ещё двоих, неосмотрительно заскочивших в удерживаемый им коридор. Убил или нет – не знал; оба, как оказалось, были прицеплены тросами, и их быстро вытянули на перекрёсток. Не слыша грохота схватки, Тим сделал вывод, что из отделения остался один.
– Выходи, – вот уже третий раз услышал он настойчивый окрик.
На каждое такое предложение отвечал выстрелом, на третий раз терпенье нападавших лопнуло. В проход бросили гранату. Хлам, а вместе с ним и Тима приподняло и с силой грохнуло об пол. Над головой взвизгнуло и ударило в стену. Удар в бедро, но, не обратив на боль внимания, Тим приподнялся над почти раскиданной взрывом кучей и выпустил в проход длинную очередь. Видел плохо: после вспышки в глазах гуляли тени, но крик боли указал, что кого-то зацепил.
– Убил, – вслух возразил собственным мыслям, услышав полный ярости вой, донёсшийся с перекрёстка.
Они кричали, грозили карами и жестокими пытками, но Тим, упрямо стиснув зубы, молча стрелял при каждой попытке зайти в ответвление. Каждую секунду ждал гранату или ракету, вместо них дождался спасения. Справа сзади громко щёлкнуло. В образовавшейся в стене дыре показалась голова сержанта.
– Малой.
– Здесь, – что было мочи крикнул Тим.
Он и подумать не мог, что будет не просто рад, а искренне счастлив видеть эту гадкую, ненавистную морду.
***
Древний, разменявший не одно столетие механизм медленно просыпался. Адскую машину, названную создателями «ФАВЭЛ-18» активировали тридцать семь часов назад. Всё это время блок управления оставленной недалеко от разбитого каравана мины-ловушки бездействовал, ограничившись работой приёмного устройства.
Последние три минуты всё изменилось. Приняв сигнал с ведущего наблюдение за Сурийской эскадрой зонда, программы мины приступили к работе, оживляя системы древнего механизма.
В блок управления потекли данные с закрытого канала связи с зондом, давшие информацию о классе, скорости и курсе будущей жертвы. Целей – тринадцать единиц, три из них уже больше восьми часов неподвижно висели в зоне поражения, остальные десять окажутся в ней в ближайшие минуты. В насыщенном обломками пространстве, среди остовов разбитых кораблей, один за одним в работу включались почти три десятка смертоносных подарков. На миг создав единую сеть, машины, самостоятельно распределив цели, ждали, когда все тринадцать станут доступны.
– Фавы, Фавы, – огласил мостик Сурийского флагмана истошный вопль с поста слежения.
– Сколько? – в полной уверенности, что подобного оружия давно ни у кого нет, а пост слежения что—то напутал, спросил командующий эскадрой.
– Системы фиксируют двадцать восемь объектов, – прохрипел динамик внутрикорабельной связи, – на нас заходят два, до контакта сорок секунд.
– Возьми себя в руки, – рыкнул командующий, – уверен, что Фавы?
– Классифицированы определённо, – пришёл ответ, – ФАВЭЛ-18, перевожу на мостик данные идентификатора.