Тим
Шрифт:
Взглянув на экран, командующий похолодел. Понимая, что тратить время на бесполезные приказы нет смысла, он поспешно уселся в кресло, пристегнулся.
– Откуда они взялись? – спросил он скорее себя, чем глядящих на него офицеров мостика.
В этот момент канониры крадущихся к разбитому каравану крейсеров и эсминцев открыли огонь. Пустоту расчертили несущиеся к малоразмерным целям трассы.
Командующий знал: их примитивное оружие не способно навредить пришедшим из древних высокотехнологичных времён машинам, но он неистово молился, чтобы случилось именно так.
Отметив противодействие, искусственный интеллект мины активировал привод, бросивший двадцатитонную конусообразную машину в безвременье межпространства. Спустя миллионные доли секунды исчезнувшая с экранов мина материализовалась в сотне метров от борта флагмана и угодила в корму. Пробив бронелист, контур защиты борта, а после и сам борт, корпус мины окутался силовым коконом и устремился к цели. За жалкие мгновения, проплавив десятки переборок и аварийных задвижек, машина прорвалась к энергетической установке крейсера и взорвалась.
Шестьдесят два часа. Ровно столько до истощения запасов кислорода осталось тем, кто оказался в космосе. Системы эвакуации частично и не на всех атакованных минами судах всё же сработали, выбросив в космос тысячи спасённых.
Запертые в индивидуальных капсулах, они недолго радовались спасению. Глядя сквозь прозрачные крышки на вскрытые, разорванные детонацией силовых установок корабли, люди понимали: в ближайшее время спасать их будет некому.
Те, кого отнесло от плывущих в рое собственных обломков разбитых кораблей, могли видеть, как далеко-далеко, там, где осталась малая часть их эскадры, множество блёклых вспышек отметили выход из межпространства кораблей Сайдона и Вельстова.
– А-ааа-аа-а, – всколыхнул воздух восторженный рёв десяток глоток.
– Вот это я понимаю.
– Сурийцы, Хал вас пометил, теперь попляшем, – летели отовсюду радостные крики ликующих пехотинцев.
На третьей грузовой палубе, куда, отступив с перекрёстка, отошло их отделение, собралось человек семьдесят. Третья грузовая – единственное попавшееся Тиму на корабле место, где от борта до борта не было ни единой переборки. Подсвеченное аварийными светильниками пространство, метров двести в длину и столько же в ширину, когда-то используемое для хранения грузов, сейчас пустовало.
Пустовало за исключением штабеля сложенного оборудования и громоздких разномастных деталей, за которыми оборудовали позиции на случай прорыва. Третья грузовая являлась одним из трёх направлений, сквозь которые можно по короткой пройти в машинное отделение. По плану обороны третья грузовая являлась предпоследним рубежом защиты машинных палуб, и именно сюда в соответствии с приказом стягивались отступившие отделения.
– Это не всё, – повысил голос помощник капитана, стремясь пересилить гул голосов, – пока мы держали палубы, помимо успешной атаки Фавов, о которой я имел честь вам сообщить, в систему пришла наша эскадра и атаковала оставшиеся Сурийские корабли. Крупнейшее за последние годы космическое сражение идёт до сих пор, но чаша весов неуклонно кренится в нашу сторону.
– А-а-а-а-а-а-а, – вновь взорвал пространство рёв победителей.
– Скажу больше, – подняв вверх руки в стремлении успокоить солдат, продолжил старпом, – ближайшие дни нам предстоит много работы. Таких богатых трофеев мы не получали очень давно, но придётся рисковать, расчищая доставшиеся нам корабли от засевшей там Сурийской дряни.
– Смерть, – выкрикнул кто-то из пехотинцев, – смерть, – крикнул он ещё раз, – смерть, – нестройно подхватили несколько человек, – смерть, смерть, смерть, – уже громыхал под сводами призыв к массовому убийству.
– Да, – заразившись общим запалом, кричал старпом, – мы пойдём на их корабли и убьём их всех, – поддавал он жара, – мы будем пить их жизнь и купаться в их боли. Но прежде мы должны вымести Сурийцев из нашего собственного дома. Они уже знают, что проиграли битву, и сейчас, всё отродье, что высадилось к нам на борт, в спешном порядке отходит к челнокам. Идите и не дайте им уйти.
– Салима, ты как? – поинтересовался сержант, перекрикивая гул голосов и шарканье подошв устремившихся прочь с палубы солдат.
Только сейчас Тим заметил, что Салима сидит на рифлёном полу, привалившись спиной к борту. В глаза бросились покусанные губы и нездоровая бледность.
– Нормально, – скривила девушка губы, – рёбра, по-моему, сломаны, но это поправимо, – выдернула она из разгрузки баллон возбудителя.
– Ты и Вирон, на месте, – распорядился Скарт, – ждёте медицину, остальные за мной.
На опустевшей палубе остались несколько лежачих раненых, Салима и топтавшийся на месте, недоумевающий Тим.
– Мне-то зачем медик?
К собственному удивлению возмутился Тим. Взвинченные до предела нервы и дозы транквилизатора требовали продолжения. Злость, азарт, пьянящее чувство победы гнали туда, вперёд, со всеми. Не понимая, почему сержант приказал остаться, Тим вполголоса клял его всеми недобрыми словами.
– Сам себя править будешь? – услышав его бормотание, спросила Салима.
– Да нечего мне править.
– Уверен? – указала она взглядом на ногу.
Только сейчас Тим увидел, что ткань скафандра сморщилась и имеет разрез. Сразу вспомнил, что именно бедро правой ноги кольнуло после взрыва ракеты в тех. помещении.
– Хал, – выругался он, чувствуя, как бедро наливается болью, – я и не заметил, – потянулся он за баллоном.
– Бывает, – хлопнув рядом с собой ладонью по полу, Салима дождалась, когда он усядется, и усмехнулась, – в горячке я своё первое ранение тоже не сразу заметила.
– Даже больно не было.
– Действие транквилизатора.
– Хорошая штука, – вертя перед глазами баллончик, заявил Тим.
– Хорошая, – опять усмехнулась Салима, – минус лет десять жизни, а так ничего, помогает.