Титановый бардак
Шрифт:
— Я думаю, что наркомпросу не следует лезть в дела, в которых там ничего не понимают.
— Вы, я вижу, не просто не поняли сказанного, но и попытаться понять не желаете. Откровенно говоря, я бы вас прямо сейчас пристрелила бы, но меня очень просили особо резких действий не предпринимать и соблюдать социалистическую законность. Так что оставляю вам время подумать… недолго, а с сегодняшнего дня вам запрещаются любые зарубежные поездки. И вам лично, и вообще всем сотрудникам ВИР и ВАСХНИЛ. Включая поездки на похороны любимой бабушки. В ВИРе и в каждом отделении ВАСХНИЛ будут организованы так называемые девятые отделы, и все научные и исследовательские программы
— Но какое отношение наркомпрос имеет к сельскому хозяйству?
— Наркомпрос? Понятия не имею. А… вообще-то я не работаю в наркомпросе, я всего лишь начальник отдела образования Специального Девятого управления ОГПУ. И меня, откровенно говоря, очень не радует, что советские ученые без живительных пинков от ОГПУ нормально работать не в состоянии — но раз уж так получилось, то пинки я обеспечу. И личную ответственность за результаты — вплоть до высшей меры.
— Понятно… но, должен заметить, ваши запросы, например в части урожайности сортов пшеницы…
— Странно, а мне говорили, что вы про сельское хозяйство хоть что-то знаете. Андрей Болотов еще в восемнадцатом веке под Петербургом собирал урожаи пшеницы по девяносто центнеров с гектара. В восемнадцатом веке! По девяносто центнеров! Под Петербургом!!! Ладно, вы меня выслушали и у вас есть время об этом подумать. В конце концов вы не дурак, а просто зазнавшийся хам, и пользу стране принести все же можете. Времени у вас для этого дофига, то есть до осени. А там — посмотрим, поняли ли вы что вам я сказала или сельским хозяйством будут заниматься более понятливые. Да, еще… и это не рекомендация, а приказ, подлежащий беспрекословному исполнению: продвигать Трофима Денисовича с сегодняшнего дня больше нельзя. И последнее, просто для информации, по новым сортам зерновых: у нас есть свои плантации в Аргентине, так что вдвое сократить сроки сортоиспытаний будет несложно. Но работать там будут уже наши люди, так что пусть отечественные специалисты документацию готовят качественную. Вопросы есть? Нет? Значит, до встречи осенью… Хотя вот еще: если вы где угодно вслух произнесете слово «топинамбур», то вас даже не расстреляют, а посадят на кол в лучших традициях царских сатрапов. Я лично прослежу…
Александр Петрович с искренним интересом смотрел на сидящую перед ним женщину. Молодая, высокая, но какая-то нескладная, она была одета «по последней моде», что, по мнению академика, её лишь портило. Но «нынешняя молодежь» во все времена была «неразумна и бросала вызов устоям», так что на одежду можно было и внимания не обращать. Вдобавок, а вдруг это у них форма такая? Ведь на лацканах ее серого костюма сверкали парочки рубиновых «ромбов», и Александр Петрович, будучи геологом, ни на секунду не усомнился в том, что это были именно рубины, а не какие-нибудь стекляшки.
Ну а женщина просто сидела и ждала, когда академик прочтет принесенные ею письма:
— Вам следует это прочесть немедленно, — заметила она, передавая два конверта из плотной бумаги, — я подожду пока вы не прочтете.
— Вам нужен ответ на письма?
— Нет, мне просто интересно, что вы на это скажете. И отвечу на вопросы, если они у вас появятся.
— Ну, хорошо, — и с этими словами Александр Петрович распечатал первый конверт.
«В Президиум Академии наук. Распоряжение Особого Девятого управления» — прочел он шапку письма и поднял взгляд на спокойно сидящую женщину.
— Читайте, читайте. Я отвечу
«Все предложения, жалобы, сообщения и обращения сотрудников Академии, не связанные непосредственно с их специальностью по работе, будут рассматриваться исключительно сотрудниками Особого Девятого Управления ОГПУ, независимо от того, в чей адрес таковые предложения и обращения будут отправлены. Поэтому, с целью экономии почтовых марок, предлагается отправлять их сразу в Секретариат Особого Девятого управления. Распоряжение довести до всех научных сотрудников институтов Академии в недельный срок».
— А если научные сотрудники направят жалобы в другую организацию?
— Вычтем стоимость почтовых марок из их зарплаты.
— А если они сами марки купят?
— А из другой организации их писульки к нам святым духом доставлены будут? По хорошему надо вообще расходы на фельдкурьера вычитать, но пока мы решили только ценой марок ограничиться.
— Ну, допустим… а зачем вы ждали пока я это прочту? Распоряжение, безусловно, забавное, но каков его смысл?
— А смысл в том, что наши специалисты все эти писульки будут проверять всерьез, квалифицированных специалистов у нас хватит. И если в ходе проверки будет выяснено, что бумажка написана с целью очернить соперника или, наоборот, обелить преступника, то писателю за свои слова придется отвечать по закону.
— А как вы…
— Простой пример: академик Вавилов два года пытался смешать с дерьмом селекционера Лорха. Очень сильно пытался — но картошка Лорха спасла страну от голода, а вот достижения господина Вавилова как-то прошли мимо народных масс.
— Боюсь, что народные массы просто не поймут, в чем его достижения заключаются.
— Наши специалисты тоже не поняли.
— Вот видите!
— Наши специалисты вообще не поняли, что из всей его работы можно хоть с натяжкой считать достижением.
— Я, конечно, не специалист, — Александр Петрович покосился на Распоряжение, — но его достижения по части генетики…
— Да у нас выпускники восьмилетки в генетике разбираются лучше господина Вавилова!
— Товарища Вавилова…
— Да какой он, в жопу, товарищ! В тридцать втором году, во время путешествия по Южной Америке, он только на выпивку и баб потратил более пятидесяти тысяч долларов! Государственных, между прочим, долларов, заработанных буквально потом и кровью советских трудящихся. А в стране в это время бушевал голод, в том числе и потому, что за все время существования возглавляемые Вавиловым ВИР и ВАСХНИЛ ни одного урожайного или устойчивого к вредителям сорта не вывели! Зажравшийся хам он и вор, хотя пока мы и предоставили ему возможность исправиться. А если исправится, то дадим ему возможность и возместить нанесенный ущерб… впрочем, я не об этом. А о том, что ученые должны думать головой, а не задницей, и не пытаться вмешиваться в дела, в которых не разбираются.
— А вы, стало быть, разбираетесь…
— Ага, у нас работа такая: разбираться. Ладно, давайте переходить ко второму письму.
«Президиум Верховного Совета СССР постановляет: За выдающиеся работы по разработке методик поиска платины и золота на Урале наградить академика Карпинского А.П. орденом Трудового Красного знамени»…
— Хм… Неожиданно… но приятно.
— Орден я вам вручу, но чуть позже. Читайте дальше.
«За многолетнюю работу по развитию Советской академической науки и достижение выдающихся результатов в становлении и развитии АН СССР наградить Президента Академии наук Карпинского Александра Петровича орденом Ленина».