Тьмать

Вознесенский Андрей Андреевич

* * *

Не отрекусьот каждой строчки прошлой —от самой безнадёжной и продрогшейиз актрисуль.Не откажусьот жизни торопливой,от детских неоправданных трамплинови от кощунств.Не отступлюсь —«Ни шагу! Не она ль за нами?»Наверное, с заблудшими, лгунами…Мой каждый куст!В мой страшный час,хотя и бредовая,поэзия меня не предавала,не отреклась.Я жизнь моюв исповедальне высказал.Но на весь мир транслировалась исповедь.Всё признаю.Толпа кликушждёт, хохоча, у двери:«Кус его, кус!»Всё, что сказал, вздохнув, удостоверю.Не отрекусь.1975

МОНОЛОГ ЧИТАТЕЛЯ

Четырнадцать тысяч пиитовстрадают во мгле Лужников.Я выйду в эстрадных софитах —последний читатель стихов.Разинувши

рот, как минёры,скажу в ликование:«Желаю прослушать Смирновыхнеопубликованное!»Три тыщи великих Смирновыхзахлопают, как орлыс трёх тыщ этикеток «Минводы»,пытаясь взлететь со скалы.И хор, содрогнув батисферы,сольётся в трёхтысячный стих.Мне грянут аплодисментыза то, что я выслушал их.Толпа поэтессок минорноавтографов ждёт у кулис.Доходит до самоубийств!Скандирующие суровоСмирновы, Смирновы, Смирновыжелают на бис.И снова, как реквием служат,я выйду в прожекторах,родившийся, чтобы слушатьсреди прирождённых орать.Заслуги мои небольшие,сутул и невнятен мой век,средь тысячей небожителей —единственный человек.Меня пожалеют и вспомнят.не то, что бывал я пророк,а что не берёг перепонки,как раньше гортань не берёг.«Скажи в меня, женщина, горе,скажи в меня, счастье!Как плачем мы, выбежав в поле,но чаще, но чащенам попросту хочется высвободитьневысказанное, заветное…Нужна хоть кому-нибудь исповедь,как Богу, которого нету!»Я буду любезен народуне тем, что творил монумент, —невысказанную нотупонять и услышать сумел.1975

БЕЛОBЕЖСКАЯ БАЛЛАДА

Я беру тебя на поруки,перед силами жизни и зла,перед алчущим оком разлуки,что уставилась из угла.Я беру тебя на порукииз неволи московской тщеты.Ты – как роща после порубки,ты мне крикнула: защити!Отвернутся друзья и подруги.Чтобы вспыхнуло всё голубым,беловежскою рюмкой сивухиголовешки в печи угостим.Затопите печаль в моём доме!Поёт прошлое в кирпичах.Всё гори синим пламенем, кроме, —запалите печаль!В этих пылких поспешных поленьях,в слове, вырвавшемся, хрипя,ощущение преступленья,как сказали бы раньше – греха.Воли мне не хватало, воли.Грех, что мы крепостны на треть.Столько прошлых дров накололи —хорошо им в печали гореть!Это пахнет уже не романом —так бывает пожар и дождь, —на ночь смывши глаза и румяна,побледневшая, подойдёшь.А в квартире, забытой тобою,к прежней жизни твоей подключён,белым черепом со змеёюбудет тщетно шуршать телефон…В этой егерской баньке бревенчатой,точно сельские алтари,мы такою свободой повенчаны —у тебя есть цыгане в крови.Я беру тебя на порукиперед городом и людьми.Перед ангелом воли и мукиты меня на поруки возьми.1975

ЗBЕЗДА

Аплодировал Парижв фестивальном дыме.Тебе дали первый приз —«Голую богиню».Подвезут домой друзьяот аэродрома.Дома нету ни копья.Да и нету дома.Оглядишь свои углызвёздными своими:стены пусты и голы —голая богиня.Предлагал озолотитьрежиссёр павлиний.Ты ж предпочитаешь житьголой, но богиней.Подвернётся, может, роль,с текстами благими.Мне плевать, что гол король!Голая богиня…А за окнами стоятталые осиныобнажённо, как талант, —голая Россия!И такая же однагрохает тарелкивозле вечного огнягазовой горелки.И мерцает из углав сигаретном дыме —ах, актёрская судьба!Голая богиня.1975

МОНОЛОГ РЕЗАНОBА

Божий замысел я исказил,жизнь сгубив в муравейне.Значит, в замысле не было сил.Откровенье – за откровенье.Остаётся благодарить.Обвинять Тебя в слабых расчётах,словно с женщиной счёты сводить —в этом есть недостойное что-то.Я мечтал, закусив удила-с,свесть Америку и Россию.Авантюра не удалась.За попытку – спасибо.Свёл я американский расчёти российскую грустную удаль.Может, в будущем кто-то придёт.Будь с поэтом помягче, сударь.Бьёт двенадцать годов, как часов,над моей терпеливою нацией.Есть апостольское число,для России оно – двенадцать.Восемьсот двенадцатый год —даст ненастья иль крах династий?Будет петь и рыдать народ.И ещё, и ещё двенадцать.Ясновидец это числочерез век назовёт поэмой,потеряв именье своё.Откровенье – за откровенье.В том спасибо, что в Божий наш часв ясном Болдине или в Равенне,нам являясь, ты требуешь с насоткровенье за откровенье.За открытый с обрыва Твой лесжить хочу и писать откровенно,чтоб от месс, как от горних небес,у больных закрывались каверны.Оправдался мой жизненный срок,может, тем, что, упав на колени,в Твоей дочери я зажёгвольный свет откровенья.Она вспомнила замысел Твой,и в рубашке, как тени Евангелья,руки вытянув перед собой,шла, шатаясь, в потёмках в ванную.Свет был животворящий такой,аж звезда за окном окривела.Этим я расквитался с Тобой.Откровенье – за откровенье.1975

ПИР

Человек явился в лес,всем принёс деликатес:лягушонкудал сгущёнку,дал ежу —что – не скажу,а единственному волкудал охотничью водку,налил окуню в прудымандариновой воды.Звери вежливо ответили:«Мы еды твоей отведали.Чтоб такое есть и пить,надо человеком быть.Что ж мы попусту сидим,хочешь, мы тебя съедим?»Человек сказал в ответ:«Нет.Мне ужасно неудобно,но я очень несъедобный.Я пропитан алкоголем,аллохолом, аспирином.Вы меня видали голым?Я от язвы оперируем.Я глотаю утром водку,следом тассовскую сводку,две тарелки, две газеты,две магнитные кассеты,и коллегу по работе,и два яблока в компоте,опылённых ДДТ,и т. д.Плюс сидит в печёнках враг,курит импортный табак.В час четыре сигареты.Этоубивает в деньсорок тысяч лошадей.Вы хотите никотин?»Все сказали: «Не хотим,жаль тебя. Ты – вредный, скучный:если хочешь – ты нас скушай».Человек не рассердилсяи, подумав, согласился.1975

НЕ ЗАБУДЬ

Человек надел трусы,майку синей полосы,джинсы белые, как снег,надевает человек.Человек надел пиджак,на пиджак нагрудный знакпод названьем «ГТО».Сверху он надел пальто.На него, стряхнувши пыль,он надел автомобиль.Сверху он надел гараж(тесноватый – но как раз!),сверху он надел наш двор,как ремень надел забор,сверху он надел жену,и вдобавок не одну,сверху наш микрорайон,область надевает он.Опоясался, как рыцарь,государственной границей.И, качая головой,надевает шар земной.Чёрный космос натянул,крепко звёзды застегнул,Млечный Путь – через плечо,сверху – кое-что ещё…Человек глядит вокруг.Вдруг —у созвездия Весывспомнил, что забыл часы.(Где-то тикают онипозабытые, одни?…)Человек снимает страны,и моря, и океаны,и машину, и пальто.Он без времени – ничто.Он стоит в одних трусах,держит часики в руках.На балконе он стоити прохожим говорит:«По утрам, надев трусы,НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО ЧАСЫ!»1975

* * *

Четырежды и пятериждымолю, достигнув высоты:«Жизнь, ниспошли мне передышкудыхание перевести!»Друзей, своих опередивши,я снова взвинчиваю темп,чтоб выиграть для передышкисекунды две промежду тем.Нет, не для славы чемпионамы вырвались на три версты,а чтоб упасть освобождённов невытоптанные цветы!Щека к щеке, как две машины,мы с той же скоростью идём.Движение неощутимо,как будто замерли вдвоём.Не думаю о пистолете,не дезертирую в пути,но разреши хоть раз в столетьедыхание перевести!1975

* * *

Мы обручились временем с тобой,не кольцами, а электрочасами.Мне страшно, что минуты исчезают.Они согреты милою рукой.1975

* * *

Когда по Пушкину кручинились миряне,что в нём не чувствуют былого волшебства,он думал: «Милые, кумир не умирает.В вас юность умерла!»1975

* * *

Есть русская интеллигенция.Вы думали – нет? Есть.Не масса индифферентная,а совесть страны и честь.Есть в Рихтере и Аверинцевеземских врачей черты —постольку интеллигенция,постольку они честны.«Нет пороков в своём отечестве».Не уважаю лесть.Есть пороки в моём отечестве,зато и пророки есть.Такие, как вне коррозии,ноздрёй петербуржской вздет,Николай Александрович Козырев —небесный интеллигент.Он не замечает карманников.Явился он в мир стеретьвторой закон термодинамикии с ним тепловую смерть.Когда он читает лекции,над кафедрой, бритый весь,он – истой интеллигенцииуказующий в небо перст.Воюет с извечной дурью,для подвига рождена,отечественная литература —отечественная война.Какое призванье лестноеслужить ей, отдавши честь:«Есть, русская интеллигенция!Есть!»1975