Тьмать
Шрифт:
* * *
Друг мой, мы зажились. Бывает.Благодать.Раз поэтов не убивают,значит, некого убивать.ХОББИ СBЕТА
Я сплю на чужих кроватях,сижу на чужих стульях,порой одет в привозное,ставлю свои книги на чужие стеллажи, —но светдолжен бытьсобственного производства.Поэтому я делаю витражи.Уважаю продукцию ГУМа и Пассажа,но крылья за моей спинойработают, как ветряки.Свет не может быть купленнымили продажным.Поэтому я делаю витражи.Я прутья свариваю электросваркой.В наших магазинах не достать сырья.Я нашёл тебя на свалке.Но я заставлю тебя сиять.Да будет свет в Тебемолитвенный и кафедральный,да будут сумерки, как тамариск,да будет светв малиновых Твоих подфарниках,когда Ты в сумерках притормозишь.Но тут моё хобби подменяется любовью.Жизнь расколота? Не скажи!За окнами пахнет средневековьем.Поэтому я делаю витражи.Человек на 60 процентов из химикалиев,на 40 процентов из лжи и ржи…Но на 1 процент из Микеланджело!Поэтому я делаю витражи.Но тут моё хобби занимается теософией.Пузырьки внутри сколовстоят, как боржом.Прибью витраж на калитку тесовую.Пусть лес исповедуетсяперед витражом.Но это уже касается жизни, а не искусства.Жжёт мои лёгкие эпоксидная смола.Мне предлагали (по случаю)елисеевскую люстру.Спасибо. Мала.Ко
ЭРМИТАЖНЫЙ МИКЕЛАНДЖЕЛО
«Скрюченный мальчик» резца Микеланджело,сжатый, как скрепка писчебумажная,что впрессовал в тебя чувственный старец?Тексты истлели, скрепка осталась.Скрепка разогнута в холоде склепа,будто два мрака, сплетённые слепо,дух запредельный и плотская малостьразъединились. А скрепка осталась.Благодарю, необъятный создатель,что я мгновенный твой соглядатай —Сидоров, Медичи или Борджиа —скрепочка Божья! МОЛИТBА МИКЕЛАНДЖЕЛО
Боже, ведь я же Твой стебель,что ж Ты меня отдал толпе?Боже, что я Тебе сделал?Что я не сделал Тебе?МЕМОРИАЛ МИКЕЛАНДЖЕЛО
Мой Микеланджело
Кинжальная строка Микеланджело…Моё отношение к творцу Сикстинской капеллыотнюдь не было платоническим.В рисовальном зале Архитектурного институтамне досталась голова Давида. Это самая труднаяиз моделей. Глаз и грифель следовали за еёнепостижимыми линиями. Было невероятнотрудно перевести на язык графики, перевестив плоскость двухмерного листа, приколотогок подрамнику, трёхмерную – а вернее,четырёхмерную форму образца!Линии ускользали, как намыленные. Моя досадаи ненависть к гипсу равнялись, наверное, лишьненависти к нему Браманте или Леонардо.Но чем непостижимей была тайна мастерства,тем сильнее ощущалось её притяжение,магнетизм силового поля.С тех пор началось. Я на недели уткнулсяв архивные фолианты Вазари, я копировалрисунки, где взгляд и линия мастера, как штопор,ввинчиваются в глубь бурлящих торсовнатурщиков. Во сне надо мною дымилсявспоротый мощный кишечник Сикстинского потолка.Сладостная агония над надгробием Медичиподымалась, прихлопнутая, как пружинойкрысоловки, волютообразной пружиною фронтона.* * *
Эту «Ночь» я взгромоздил на фронтон моегокурсового проекта музыкального павильона.То была странная и наивная пора нашейархитектуры. Флорентийский Ренессанс былнашей Меккой. Классические колонны,кариатиды на зависть коллажам сюрреалистовслагались в причудливые комбинации нашихпроектов. Мой автозавод был вариацией на темупалаццо Питти. Компрессорный цех имелзавершение капеллы Пацци.Не обходилось без курьёзов. Все знают домЖолтовского с изящной лукавой башенкойнапротив серого высотного Голиафа. Но не всезамечают его карниз. Говорили, что старыймаэстро на одном и том же эскизе набросалсразу два варианта карниза: один – каменный,другой – той же высоты, но с сильнымидеревянными консолями. Конечно, оба карнизабыли процитированы из ренессансных палаццо.Верные ученики восхищённо перенесли обакарниза на Смоленское здание. Так, согласнолегенде, на Садовом кольце появился домс двумя карнизами.Вечера мы проводили в библиотеке, калькируяс флорентийских фолиантов. У моего товарища Н.было 2000 скалькированных деталей, и онне был в этом чемпионом.Когда я попал во Флоренцию, я, как родных,узнавал перерисованные мною тысячи разпалаццо. Я мог с закрытыми глазами находитьих на улицах и узнавать милые рустованныечудища моей юности. Следы наводнения толькоподчёркивали это ощущение.Наташа Головина, лучший живописец нашегокурса, как величайшую ценность подарила мнефоторепродукцию фрагмента «Ночи». Онадо сих пор висит под стеклом в бывшем моёмуглу в родительской квартире.И вот сейчас моё юношеское увлечение догналоменя, воротилось, превратилось в строкипереводимых мною стихов.* * *
Вероятно, инстинкт пластики связан со стихотворным.Известно грациозное перо Пушкина, рисункиМаяковского, Волошина, Жана Кокто. Недавнонашумела выставка живописи Анри Мишо.И наоборот – один известнейший наш скульпторнаговорил мне на магнитофон цикл своих стихов.Прекрасны стихи Пикассо и Микеланджело.Последний наизусть знал «БожественнуюКомедию». Данте был его духовным крёстным.У Мандельштама в «Разговоре о Данте» мычитаем: «Я сравниваю, значит, я живу» – мог бысказать Данте. Он был Декартом метафоры, ибодля нашего сознания – а где взять другое? —только через метафору раскрывается материя,ибо нет бытия вне сравнения, ибо само бытиеесть сравнение».* * *
Но метафора Данте говорила не только с Богом.В век лукавый и опасный она таила в себеполитический заряд, тайный смысл. Онадрапировала строку, как удар кинжалаиз-под плаща. 6 января 1537 года был заколотфлорентийский тиран Алессандро Медичи.Беглец из Флоренции, наш скульптор по заказуреспубликанцев вырубает бюст Брута —кинжального тираноубийцы. Скульптор в спорес Донато Джонатти говорит о Бруте и егоместоположении в иерархии дантовского ада.Блеснул кинжал в знаменитом антипапском сонете.Так, строка «Сухое дерево не плодоносит»нацелена в папу Юлия II, чьим фамильнымгербом был мраморный дуб. Интонационнымвздохом «Господи» («Синьор» по-итальянски)автор отводит прямые указания на адресат.Лукавая злободневность, достойная Данте.Данте провёл двадцать лет в изгнании,в 1302 году заочно приговорён к сожжению.Были ли чёрные гвельфы, его мучители,исторически правы? Даже не в этом дело. Мы ихпомним лишь потому, что они имели отношениек Данте. Повредили ли Данте преследования?И это неизвестно. Может быть, тогда не было бы«Божественной комедии».Обращение к Данте традиционно у итальянцев.Но Микеланджело в своих сонетах о Дантеподставлял свою судьбу, свою тоску по родине,своё самоизгнание из родной Флоренции.Он ненавидел папу, негодовал и боялся его,прикованный к папским гробницам, —кандальный Микеланджело.* * *
Менялась эпоха, республиканские идеалыМикеланджело были обречены ходомисторических событий. Но оказалось, чтоисторически обречены были события.А Микеланджело остался.В нём, корчась, рождалось барокко. В нёмумирал Ренессанс. Мы чувствуем томительныеизвивы маньеризма – в предсмертной его«Пьете Рондонини», похожей на стеблиболотных лилий, предсмертное цветениекрасоты.А вот описание магического Исполина:Ему не нужен поводырь.Из пятки, жёлтой, как желток,напившись гневом, как волдырь,горел единственный зрачок!Далее следуют отпрыски этого Циклопа:Их члены на манер плющанас обвивают, трепеща…Вот вам ростки сюрреализма. Сальвадор Дали могпозавидовать этой хищной, фантастичной точности!Не только Петрарка, не только неоплатонизмбыли поводырями Микеланджело в поэзии.Мощный дух Савонаролы, проповедника,которого он слушал в дни молодости, —ключ к его сонетам: таков его разговор с Богом.Безнравственные люди поучали егонравственности.Их коробило, когда мастер пририсовывал Адамупуп, явно нелогичный для первого человека,слепленного из глины. Недруг егоПьетро Аретино доносил на его «лютеранство»и «низкую связь» с Томмазо Кавальери.Говорили, что он убил натурщика, чтобынаблюдать агонию, предшествовавшуюсмерти Христа.Как это похоже на слух, согласно которомуДержавин повесил пугачёвца, чтобы наблюдатьпредсмертные корчи. Как Пушкин ужаснулсяэтому слуху!Неслучайно в «Страшном суде» святойВарфоломей держит в руках содранную кожу,которая – автопортрет Микеланджело. СвятойВарфоломей подозрительно похожна влиятельного Аретино.* * *
Галантный Микеланджело любовных сонетов,куртизирующий болонскую прелестницу.Но под рукой скульптора постпетрарковские штампытипа «Я врезал Твой лик в моё сердце»становятся материальными, он говорит о своейпрактике живописца и скульптора. Я пыталсяподчеркнуть именно «художническое»видение поэта.Маниакальный фанатик резца 78-го сонета(в нашем цикле названного «Творчество»).В том же 1550 году в такт его сердечной мышцестучали молотки создателейВасилия Блаженного.* * *
Меланжевый Микеланджело.Примелькавшийся Микеланджелоцеллофанированных открыток, общего вкуса,отполированный взглядами, скоростнымконвейером туристов, лаковые «сикстинки»,шары для кроватей, брелоки для ключей —никелированный Микеланджело.* * *
Смеркающийся Микеланджело —ужаснувшийся встречей со смертью,в раскаянии и тоске провывший свойзнаменитый сонет «Кончину чую…»:«Увы! Увы! Я предан незаметнопромчавшимися днями.Увы! Увы! Оглядываюсь назад и не нахожу дня,который бы принадлежал мне! Обманчивыенадежды и тщеславные желания мешали мнеузреть истину, теперь я понял это… Сколькобыло слёз, муки, сколько вздохов любви, ибони одна человеческая страсть не осталась мнечуждой.Увы! Увы! Я бреду, сам не зная куда, и мнестрашно…» (Из письма Микеланджело.)Когда не спасала скульптура и живопись, мастеробращался к поэзии.На русском стихи его известны в достоверныхпереводах А. Эфроса, тончайшего эрудитаи ценителя Ренессанса. Эта задача достойноим завершена.Моё переложение имело иное направление.Повторяю, я пытался найти черты стихотворноготропа, общие с микеланджеловской пластикой.В текстах порой открывались цитаты из«Страшного суда» и незавершённых «Гигантов».Дух создателя был един и в пластике,и в слове – чувствовалось физическоесопротивление материала, савонароловскийсвоенравный напор и счёт к мирозданию.Хотелось хоть в какой-то мере воссоздатьне букву, а направление силового потока, поледуховной энергии мастера.* * *
Идею перевести микеланджеловские сонетымне подал в прошлом голу покойныйДмитрий Дмитриевич Шостакович Великий.Композитор только что написал тогда музыкук эфросовским текстам, но они его не во всёмудовлетворяли. Работа увлекла меня, нок готовой музыке новые стихи, конечно,не могли подойти.После их опубликования итальянскоетелевидение предложило мне рассказатьо русском Микеланджело и почитать стихина фоне «Скрюченного мальчика» из Эрмитажа.«Скрюченный мальчик» – единственныйподлинник Микеланджело в России – маленькийдемон смерти, неоконченная фигуркадля капеллы Медичи.Мысленный каркас его действительно похожв профиль на гнутую напряжённуюметаллическую скрепку, где силы Смертии Жизни томительно стремятся и разогнутьсяи сжаться.* * *
Через три месяца в РимеРенато Гуттузо, сам схожий с изображениямисивилл, показывал мне в мастерской своейсерию работ, посвящённых Микеланджело.Это были якобы копии микеланджеловскихвещей – и «Сикстины» и «Паолино» – вариациина темы мастера. Шестнадцатый век пересказанвеком двадцатым, переписан сегодняшнимпочерком. Этот же метод я пытался применитьв переводах.Я пользовался первым научным изданием1863 года с комментариями профессораЧезаре Гуасти и сердечно благодаренГ. Брейтбурду за его любезную помощь.Тот же Мандельштам говорил, что в итальянскихстихах рифмуется всё со всем. Переводить ихадски сложно. Например, мадригал,организованный рефреном:О Diо, о Diо, о Diо!Первое попавшееся: «О Боже, о Боже,о Боже!» – явно не годится из-за сентиментальнойинтонации русского текста.При восторженном настрое подлинникамогло бы лечь:О диво, о диво, о диво!Заманчиво было, опираясь на католическийкульт Мадонны, перевести:О Дева, о Дева, о Дева!Увы, это не подходило. В строфах идётощущаемое почти физическое преодолениематериала, ритм с одышкой. Поэтому следуетпоставить тяжеловесное слово «Создатель,Создатель, Создатель!» с опорно-направляющейсогласной «д». Ведь идёт обращение Мастерак Мастеру, счёт претензий их внутрицеховогопорядка.* * *
Кроме сонетов с их нотой гефсиманской скорбии ясности, песен последних лет, где мастермолитвенно раскаивается в богоборческихгрехах Ренессанса, в цикл входят эпитафиина смерть пятнадцатилетнего Чеккино Браччи,а также фрагмент 1546 года, написанный не безвлияния иронической музы популярного тогдаФранческо Верни. Нарочитая грубость,саркастическая бравада и чёрный юморавтора, вульгарности, частично смягчённыев русском изложении, прикрывают, как эточасто бывает, ранимость мастера, нешуточныйужас его перед смертью.Впрочем, было ли это для Микеланджело«вульгарным»? Едва ли!Для него, анатома и художника, понятие мышц,мочевого пузыря с камнями и т. д., как и дляхирурга, – категории не эстетические илиэтические, а материя, где всё чисто.«Цветы земли не знают грязи».Точно так же для архитектора понятиесанузла – обычный вопрос строительнойпрактики, как расчёт марша лестници освещения. Он не имеет ничего общегос мещанской благопристойностью умолчанияоб этих вопросах.Наш автор был ультрасовременен в лексике,поэтому я ввёл некоторые термины из нашегообихода. Кроме того, в этом отрывке я отступилот русской традиция переводить итальянскиеженские рифмы мужскими. Хотелось услышать,как звучало всё это для уха современника.Понятно, не всё в моём переложении являетсябуквальным слепком. Но вспомним Пастернака,лучшего нашего мастера перевода:Поэзия, не поступайся ширью,храни живую точность, точность тайн,не занимайся точками в пунктиреи зёрен в мере хлеба не считай!Сам Микеланджело явил нам пример переводаодного вида искусства в другой.Скрижальная строка Микеланджело. ИСТИНА
Я удивляюсь, Господи, Тебе,Поистине – «кто может, тот не хочет».Тебе милы, кто добродетель корчит.А я не умещаюсь в их толпе.Я твой слуга. Ты свет в моей судьбе.Так связан с солнцем на рассвете кочет.Дурак над моим подвигом хохочет.И небеса оставили в беде.За истину борюсь я без забрала,Деяний я хочу, а не словес.Тебе ж милее льстец или доносчик.Как небо на дела мои плевало,Так я плюю на милости небес.Сухое дерево не плодоносит. ЛЮБОBЬ
Любовь моя, как я тебя люблю!Особенно когда тебя рисую.Но вдруг в тебе я полюбил другую?Вдруг я придумал красоту твою?Но почему ж к друзьям тебя ревную?И к мрамору ревную, и к углю?Вдвойне люблю – когда тебя леплю,Втройне – когда я точно зарифмую.Я истинную вижу красоту,Я вижу то, что существует в жизни,Чего не замечает большинство.Я целюсь, как охотник, на лету.Ухвачено художнической призмой,Божественнее станет божество! УТРО
Уста твои встречаются с цветами,Когда ты их вплетаешь в волоса.Ты их ласкаешь, стебли вороша.Как я ревную к вашему свиданью!И грудь твоя, затянутая тканью,Волнуется, свята и хороша.И кисея коснётся щёк, шурша.Как я ревную к каждому касанью!Напоминая чувственные сны,Сжимает стан твой лента пояснаяИ обладает талией твоей.Нежней объятий в жизни я не знаю…Но руки мои в тыщу раз нежней! ГНЕB
Здесь с копьями кресты святые сходны,Кровь Господа здесь продают в розлив,Благие чаши в шлемы превратив,Кончается терпение Господне.Когда б на землю Он сошёл сегодня,Его бы окровавили, схватив,Содрали б кожу с плеч его святыхИ продали бы в первой подворотне.Мне не нужны подачки лицемера,Творцу преуспевать не надлежит.У новой эры – новые химеры.За будущее чувствую я стыд:Иная, может быть, святая вераОпять всего святого нас лишит!Конец.Ваш Микеланджело в Туретчине К ДАНТЕ
Единственный живой средь неживых.Свидетелем он Рая стал и Ада.Обитель справедливую РасплатыОн, как анатом, все круги постиг.Он видел Бога. Звездопадный стихНад родиной моей рыдал набатно.Певцу нужны небесные награды,Ему не надо почестей людских.(Я говорю о Данте. Это онЕе понят был. Я говорю о Данте.)Он флорентийской банде был смешон.Непониманье гения – закон.О, дайте мне его прозренье, дайте!И я готов, как он, быть осуждён. ЕЩЁ О ДАНТЕ
Звезде его все словеса – как дым.Похвал, достойных Данте, так немного.Мы не примкнём к хвалебному потоку.Хулителей его мы пригвоздим!Прошёл он двери Ада, невредим,Пред Данте открывались двери Бога.Но люди, рассуждавшие убого,Дверь родины захлопнули пред ним.О родина, была ты близорука,Когда казнила лучших сыновей,Себе готовя худшую из казней.Всегда ужасна с родиной разлука.Но не было изгнания подлей,Как песнопевца не было прекрасней! ТBОРЧЕСТBО
Когда я созидаю на века,подняв рукой камнедробильный молот,то молот об одном лишь счастье молит,чтобы моя не дрогнула рука.Так молот Господа навернякамир создавал при взмахе гневных молний.В гармонию им хаос перемолот.Он праотец земного молотка.Чем выше поднят молот в небеса,тем глубже он врубается в земное,становится скульптурой и дворцом.Мы в творчестве выходим из себя.И это называется душою.Я – молот, направляемый Творцом.
Поделиться:
Популярные книги
Эйгор. В потёмках
1. Эйгор
Фантастика:
боевая фантастика
7.00
рейтинг книги
Темный Патриарх Светлого Рода 5
5. Темный Патриарх Светлого Рода
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Всплеск в тишине
5. Венецианский купец
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.33
рейтинг книги
Дикая фиалка Юга
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга IV
4. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Великий перелом
2. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Барон меняет правила
2. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Титан империи 2
2. Титан Империи
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 2
2. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сирота
1. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.71
рейтинг книги
Системный Нуб 2
2. Ловец душ
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.57
рейтинг книги
Лорд Системы 12
12. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Воин
2. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.25